Иван Лазутин - Сержант милиции (Часть 2)

Крупные капли дождя били по просмоленному днищу, и от этого под лодкой стоял монотонный, набатный гул. Трава была мокрая, но теплая. Разместившись поудобней, Алексей положил голову на скрещенные на коленях руки и стал прислушиваться к шуму дождя. Через минуту на правом плече он почувствовал руку Ларисы. Рука была теплая.

- Ты не уснул? - спросила она шепотом, точно боясь нарушить эту странную и печальную музыку над головой. Не дождавшись ответа, она еще ближе придвинулась к Алексею. - Ты сейчас походишь на врубелевского демона со скрещенными руками.

Он ничего не ответил.

Монотонный гул дождя все нарастал.

Пытаясь понять, что ее сблизило с Алексеем, Лариса начала вспоминать дни их первого знакомства и дошла до той зимы, когда с ней случилось несчастье. Это было накануне экзаменационной сессии, в декабре, на втором курсе. Она так увлеклась гимнастикой, что все вечера проводила в спортзале. В один из таких вечеров она попыталась выполнить сложное упражнение на брусьях. Излишне перегнувшись корпусом, Лариса сделала неудачное движение и, потеряв равновесие, упала. Встать уже не смогла. В пункт медицинской помощи ее внесли без сознания. Врачи определили сотрясение мозга.

Три месяца Лариса пролежала в больнице, потом еще два месяца ее продержали на строгом постельном режиме дома. Вместе с другими студентами навещал Ларису и Алексей. Глядя на ее осунувшееся и бледное лицо, с которого смотрели большие печальные глаза, он не находил о чем с ней говорить. Ему было неловко ощущать рядом с этой хрупкой и истомленной девочкой свое могучее здоровье. Бессильный чем-либо помочь, он в таких случаях молчал.

- Леша, расскажи что-нибудь о факультете, - попросила она однажды.

Алексей нахмурился, не припоминая ничего интересного, потом вдруг вспомнил, что у декана инфаркт миокарда и что его положение, говорят, безнадежное.

- Эх, Леша, Леша, - вздохнула Лариса, - ты все такой же угловатый сибиряк. Неужели ты не знаешь, что о таких вещах больным не говорят? Ступай лучше на улицу и принеси мне снежок. Только смотри, чтоб никто не видел, особенно сестры.

Алексей был готов принести не только снежок, а целый айсберг с Северного полюса.

В белом халате он казался еще выше и шире в плечах.

Вернувшись с улицы, он положил крепко скатанный комок снега на тарелку, и Лариса принялась нежно гладить его своими тонкими пальцами. Ощущение прохлады напомнило ей зимние морозы, улицу, каток, быструю езду... все то, что зовется жизнью и о чем она истосковалась в четырех стенах больничной палаты.

- Какой порядок в комнате? Наверное, без меня у вас полный хаос? спросила она, наблюдая, как постепенно тает снег под ее пальцами.

- Все так же, как было при тебе, только вымпел и приемник у нас на прошлой неделе отобрали.

- Эх, вы, поросята, достукались, - слабо покачала головой Лариса. Обождите, вот выздоровлю - я вам покажу. Наверное, опять стали курить в комнате?

- Частично, - кашлянув, ответил Алексей, но это, в основном, ночью. Днем все выходим в коридор.

Лариса слабо рассмеялась.

- На сон, значит, окуриваете друг друга? Это вместо проветривания? Остроумно, очень остроумно.

Когда Ларисе разрешили ходить, за ней приехала мать. Выслушав строгий наказ врача, она увезла дочь домой.

Так прошла зимняя экзаменационная сессия, прошли зимние каникулы. Художественная самодеятельность факультета уже готовила концерт к 8 марта, а Лариса все еще не появлялась на факультете.

Домой к ней ходили девушки, и от них Алексей узнавал о ее здоровье - сам, без приглашения, пойти не осмеливался. А когда врачи разрешили Ларисе посещать университет, стоял уже май. Было ясно, что догнать своих сокурсников невозможно: она пропустила шесть месяцев.

Декан Сахаров к этому времени тоже поправился и, внимательно выслушав Ларису, посоветовал ей летом хорошенько отдохнуть и с сентября снова пойти на второй курс.

Грустно было отставать от своих друзей, к которым она успела привыкнуть, но иного выхода не было: перенапрягаться и сдавать летом экзамены за весь второй курс врачи ей строго запретили. Чувствовала она себя еще слабо. Резкая смена больничного режима на напряженный студенческий распорядок быстро утомляла. Всплакнув, она в конце концов смирилась с мыслью, что осенью снова придется идти на второй курс.

Все лето Лариса провела вместе с матерью на побережье Черного моря и в Москву вернулась только к концу августа. А первого сентября она пришла на факультет самая загорелая, по-прежнему веселая и неугомонная. О своей болезни она уже забыла, и когда кто-нибудь из товарищей справлялся о ее здоровье, Лариса только улыбалась и благодарила за внимание.