Шота Горгадзе - Любовь к деньгам и другие яды. Исповедь адвоката

Родственник покричал, покричал, но быстро сдался, ибо цена была все равно хорошей. На вырученные деньги чудесная Клара Игнатьевна не только вполне сможет приобрести двухкомнатную квартиру в новостройке в тихом центре родной Твери, да к тому же останется при деньгах больших, чем сулил родственник.

С того дня Клара Игнатьевна бдила за мной в три ока, и никто, включая Полозова, кроме врачей, не мог добраться «до тела», не пройдя предварительной аудиенции у нее. Она же следила за тем, чтобы мой труд не оставался неоплаченным: огромные излишки мандаринов, апельсинов, прочих фруктов, соков из них и прочей еды домашнего и не очень приготовления мне приходилось, чтобы не обидеть Клару Игнатьевну, тайком от нее раздавать другим пациентам.

В день выписки Клара Игнатьевна расплакалась, а главврач со звучным именем Ираида Георгиевна Мать, крепко пожав мне руку, поблагодарила за совет насчет брачного договора и пригласила навещать, если что.

Жена едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, я сказал, что ничего обещать не могу, и на этой теплой, дружеской ноте мы расстались.

За порогом больницы меня поджидала жизнь. Жена взяла на себя смелость всю первую неделю моего отсутствия отвечать на звонки на моем сотовом, а затем сделала переадресацию на офис, так что тут неожиданностей не было.

Через час после моего приезда домой мне позвонил Абрам Левин. Я ждал этого звонка. Договорились на вечер.

Я готовился к этому разговору еще в больнице. Обычно я готовлюсь к ответственной речи в суде — сам себе и адвокат, и прокурор: придумываю вопросы прокурора и сам же их парирую, стараясь поставить себя в тупик. Это проверенная тактика, и она не раз меня выручала, позволяя заранее подготовиться к тому, к чему подготовиться невозможно в принципе — к неизвестности.

В случае с миллиардером Левиным было куда проще: о чем мы будем говорить, я знал в точности.

Что самое важное в работе адвоката?

Идиотский вопрос. Вопрос, изобличающий дилетанта, к какой бы профессии он ни относился. Спросите прыгуна с шестом, водителя автобуса, врача, космонавта, бетономешальщика, что самое важное в их профессии?

Если человек профессионал, он вам сразу не ответит. Подумает. А потом опять не ответит.

Да все самое важное! Все. Знание. Информация. Вежливость. Улыбка. Свежий запах изо рта.

Как бы ни старались люди отделить свои человеческие предрасположенности от Закона, придав ему максимально возможную строгость, жесткость и точность формулировок, все равно многое (иногда слишком многое) решают человеческие отношения.

Можно ли бесстрастно отнестись к человеку, чья физиономия выводит вас из себя?

Стоит ли справедливого решения тот, кто неприятно пахнет?

Мы никогда не узнаем, сколько несправедливых решений выносится судьями ежедневно, исходя лишь из несварения судейских желудков и зубной боли.

Сколько жизней Закон разрушил, основываясь на человеческих предрассудках, стереотипах, личных предпочтениях и предубеждениях?

Судьи, адвокаты, прокуроры, полицейские, следователи — все, так или иначе связанные с Законом, — люди, и ничто человеческое им не чуждо.

Они любят и ненавидят, они страдают и боятся, они имеют свои слабости. Они покупаются и продаются. Тот, кто знает их слабости, обладает силой, которая и не снилась ни одному супергерою.

Я в загородном доме Абрама Левина, жду в приемной.

Я спокоен. Я готов к вопросам и знаю, о чем пойдет разговор.

Левин-старший заходит в кабинет. Он направляется ко мне, шагая не так широко, как обычно, ранение дает о себе знать, движения явно стесняет правая рука на перевязи.

— Здравствуйте, Шота.

— Добрый день, Абрам Яковлевич.

Никто из нас не интересуется здоровьем друг друга. Это не значит, что нам наплевать. А может, именно это и значит.

— Простите, что вызвал вас в первый же ваш рабочий день, но вопрос не терпит отлагательств.

— Мы проиграли, Абрам Яковлевич. Еще не полностью, не до конца, но непременно проиграем: кассационная жалоба, по моему мнению, сути дела не изменит. Мы, конечно, подадим ее и обязательно укажем на беспрецедентность того факта, что судья Врушева отпустила под подписку о невыезде, а затем и полностью оправдала человека, чья вина в организации убийства была доказана следствием. Учитывая, что другие обвиняемые по делу получили реальные сроки тюремного заключения, организатор и заказчик не получил даже условного приговора, сам собой напрашивается вопрос о предвзятости судьи. Однако как бы он ни напрашивался сам собой, доказать мы ничего не можем. Факт взятки установлен не был, а потому является лишь домыслом, который к делу не пришьешь. Мы проиграем. На этом этапе — непременно. Однако это еще не конец и…