Вильям Козлов - Ради безопасности страны

Клавдия Михайловна закончила уборку в этом доме, перешла в другой и поймала себя на мысли, что ее гложет какая-то смутная тревога... Сразу она даже не поняла, в чем дело. Еще раз — когда шла домой через пляж — увидела мужчину рядом с блондинкой. Они загорали и негромко разговаривали. «Пожалуй, они не муж и жена...» — подумала Клавдия Михайловна. Придя в деревню Замошье, она наконец поняла причину своего беспокойства: седой мужчина чем-то напомнил ей фельдфебеля Гривакова! Чем? Очевидно, этим быстрым, будто прицеливающимся взглядом. О, как она ненавидела этот взгляд!.. Интуитивно чувствовала, что это Гриваков. Беспокойство все больше овладевало ею, нужно еще раз увидеть этого человека, — внешне-то он совсем не походил на фельдфебеля... Она бросила домашние дела и отправилась на турбазу. Седого мужчины и блондинки там уже не было. Директор Владимир Зыкин сказал, что отдыхающие вдруг заторопились и на ночь глядя уехали. Как она кляла себя, что даже номера машины не запомнила! Знает только, что это были светлые «Жигули», — в марках автомашин она не очень разбирается, но тут надпись запомнилась, и еще у машины много фар впереди.

Вот и все, что ей известно о неожиданном посетителе турбазы «Солнечный лотос». Путевок в папке регистрации отдыхающих не было: одно дело, если бы они приехали на месяц, а тут всего на два дня... Когда турбаза пустовала, Зыкин принимал желающих пожить здесь и без путевок. Известно лишь, что приезжий назвал себя Николаем Семеновичем, на турбазе был впервые.

А потом эта ужасная катастрофа... Местная ГАИ молоковоз нашла, шофера допросили, но он утверждает, что в тот вечер не садился за руль, потому что был в гостях у приятеля в соседней деревне, а грузовик оставил, как обычно, за домом. Свидетели подтверждают его показания. Есть подозрение, что, воспользовавшись ротозейством шофера, подростки угнали грузовик и совершили наезд...

— Все это, Павел Петрович, и предстоит вам на месте выяснить, — подвел итог сообщению подполковника генерал, обращаясь к худощавому мужчине, которому можно было от силы дать лет тридцать.

— У тебя отпуск, кажется, в сентябре? — взглянул на капитана Рожков.

— Так точно, с пятнадцатого сентября, Николай Евгеньевич.

— Павел Петрович — заядлый охотник, — ввернул подполковник. — А в сентябре открывается сезон.

— Где охотитесь? — заинтересовался генерал. В прошлом он и сам любил на досуге побродить по лесам с ружьем.

— На Карельском перешейке, товарищ генерал, — ответил Шорохов.

— С собакой?

— У меня сеттер, товарищ генерал. Поднимает куропаток, рябчика.

— Мелкая дичь, — усмехнулся генерал. — Придется вам теперь, Павел Петрович, поохотиться на крупного зверя. Я даже не знаю, с кем его, Гривакова, и сравнить. Волк и тот обидится на такое сравнение.

— На волка я ходил, — сказал Шорохов.

— Не думайте, капитан, что задание из простых, — посерьезнев, сказал генерал. — У вас есть ко мне вопросы?

— Есть, товарищ генерал, — сказал капитан. — Почему все-таки Гриваков надумал «породниться» именно с графом Потемкиным, а, скажем, не с князем Долгоруким или Волконским?

— Бедные аристократы прошлых веков, наверное, перевернулись бы в гробах, узнав, какие объявились у них в сороковых — пятидесятых годах нашего столетия кровавые родственнички! — рассмеялся генерал. — Вы что же, думаете, в этом есть какой-то тайный смысл?

— Гриваков явно тяготел к петербургской знати, — без улыбки заметил Шорохов. — И еще один вопрос, товарищ генерал. Вы рассказывали про командира партизанского отряда... Почему его прозвали Хромым Филином? Он был хромой?

— Хромым Филином его прозвали враги, в народе же уважительно величали Филином. Филин — птица умная, осторожная и наводит страх на пернатых, — ответил генерал. — В тех же краях партизанил совсем молодой старший лейтенант — танкист Краснов, а прозвище у него было Дед... Храмцов был ранен в ногу; когда я последний раз виделся с ним на Псковщине, он немного хромал.

— Ты ведь родом из тех мест? — обратился к Шорохову Николай Евгеньевич Рожков. — Чего бы тебе не отдохнуть у дальних родственников? Не в сентябре, а прямо сейчас?

— Отдохнуть? — впервые улыбнулся капитан.

Лежа на лужайке, Павел Петрович Шорохов смотрел на проплывающие в ослепительно голубом небе пышные кучевые облака. У покосившейся изгороди негромко кудахтали куры, пчелы перелетали с цветка на цветок, их ровный гул не мешал размышлять. Нежный звон кружащихся высоко в небе ласточек серебристым дождиком просыпался над деревней. Приятно было вот так лежать в траве за двести километров от дома и смотреть на небо — такого никогда в городе не увидишь. Странно, но почему-то в городе на небо и не смотришь — все больше на часы...