Наталья Андреева - Высокий блондин на белой лошади

– Конечно!

– Поодиночке или порознь?

– Когда как. Дана одна сидела. Поговаривали, что она влюблена в шефа, потому и… Ой! – и девушка испуганно закрывает ладошкой рот.

– Ничего, – успокаиваешь ты ее. – Это секрет Полишинеля. Допустим, если в офисе оставался один человек, входная дверь была открыта?

– Нет, что вы! Конечно, мы запирались изнутри! Здесь, внизу.

– А наверху? Где сидела Дана?

– Лифт отключался, и можно было попасть туда только через черный ход, – охотно пояснила девушка. – Там есть железная дверь. На втором этаже. Если подниматься пешком. Дана ее запирала изнутри.

– А ключей от нижнего этажа у нее не было?

– Нет, конечно! А зачем?

– А когда сегодня утром пришел охранник, дверь была открыта. Кому Маша могла открыть дверь? Чужому могла?

– Нет, что вы!

– А если бы в нее стали ломиться?

– Под столом главного бухгалтера есть кнопка. Если чрезвычайная ситуация, ее надо нажать, и через пять минут, максимум через десять, приедет милиция. Дверь такая, что я не думаю, будто ее можно за это время выломать.

– Меж тем она не нажала на кнопку, – задумчиво говоришь ты. – Значит, человека, который пришел, она не опасалась.

– Вы думаете что… – До нее наконец доходит! Она испуганно зажимает ладошкой рот.

– Кто-то из своих. Не хочу вас пугать, но у вас в офисе убийца.

– Какой кошмар!

– Я, пожалуй, поднимусь наверх, к вашему шефу. Можно?

– Да, наверное, – не слишком уверенно говорит она. И тут за ней приходят. Дошла очередь и до секретаря.

Ты же идешь к лифту. На втором этаже паники нет. Волна сюда или не дошла, или же уже отхлынула. Охрана допрашивает тебя с пристрастием. Прежде чем допустить до девушки, которая теперь работает на месте Даны. Та улыбается тебе, словно хорошему знакомому:

– Здравствуйте!

– Взаимно! – улыбаешься в ответ ты. – Не могли бы вы справиться, барышня, не примет ли меня шеф?

– Конечно!

Она соединяется с кабинетом генерального.

– Андрей Николаевич, к вам…

– Тарас Иванович Волхонский, – подсказываешь ты, потому что девичья память коротка.

– Тарас Иванович Волхонский.

В ее милых устах это звучит гораздо лучше. И тут ее лицо мрачнеет.

– Да. Хорошо. Поняла.

Положив трубку, она вздыхает:

– К сожалению…

– Что, совещание?

– Он занят.

– Понимаю. Ждать имеет смысл?

– Судя по тону… – И она разводит руками.

– Ну а милиция его еще не допрашивала?

– Был тут один. Андрей Николаевич сказал, что, разумеется, ничего не знает.

– Ну разумеется! А скажите, барышня, не собирается ли Андрей Николаевич в кругосветное путешествие?

– Собирается, – кивает она. – Но не в кругосветное. В экзотическое.

– Вот как? И куда же?

– На Шри-Ланку.

– Хороший выбор! Один или как?

– С женой.

– Любят друг друга, значит.

– О да!

– И когда же отбывают?

Она на секунду задумывается. Ты понимаешь, о чем. Относится ли эта информация к разряду коммерческих тайн? Наконец она решает, что нет, и с легким вздохом говорит:

– Они собрались встретить там католическое Рождество.

– Они что, католики? – слегка удивляешься ты. Слегка, потому что с богатыми людьми и не такое случается.

– Мне кажется, что нет. Они не католики, – задумчиво говорит секретарша.

– А раньше с ними такое случалось? Я не имею в виду экзотику. Бросить вдруг дела… Фирму…

Она пожимает плечами. Мол, хозяин – барин. И ты с ней полностью и целиком согласен. Остается выяснить, когда у нас католическое Рождество. Как истинно православный, ты имеешь об этом смутное представление.

Зато догадываешься, почему убили Машу Васнецову. Спасибо сестре Анастасии! Но с милицией ты своей догадкой поделиться не спешишь. Поскольку у тебя нет доказательств. И ты еще не запускал секундомер.

Этим ты занимаешься в среду, с самого утра, курсируя по городу. И результаты тебя радуют. Стоило заканчивать технический вуз! Ты умница, Тарас! Окрыленный, ты возвращаешься в офис и слышишь все от той же Любаши:

– Тарас, тебе обзвонилась какая-то женщина!

– Блондинка? – с иронией спрашиваешь ты.

– Даже если так, то тебя это вряд ли заинтересует, – в тон отвечает Любаша. Она умеет острить, это еще одна причина, по которой ее ждет блестящая карьера на телевидении.

– Почему же? – улыбаешься ты.

– Потому что она старуха.

– С чего ты это взяла?

– По голосу.

Ты прикидываешь: «старуха» для девушки, которой нет еще и двадцати, это как? Немного за тридцать или уже к сорока?