Вадим Новосадов - Подлец

- Ты пожалел свои грязные деньги ради жизни ребёнка, - набросилась она с гортанным ревом.

- Я же предупредил вас обеих, что этим делом занимаюсь я…

Она будто не слышала его холодного ответа и впилась в него свирепым взглядом.

- Тебе просто наплевать на сына, - она опустила руку в сумочку и вынула дискету. – Это запись твоего последнего разговора с ними. Здесь нет и намёка на то, что ты хочешь спасти Сашу. А вот ещё одна дискета, которую они прислали позже. Надеюсь, ты её просмотрел, хотя это невыносимо тяжело.

Её голос вдруг зазвучал ровно и даже апатично – равнодушие сумасшедшей или дикая усталость от бесконечного ужаса? Эта опрометчивая жизнь отвлекала его, и он прозевал роковой момент, когда она, опустив руку в сумку, вынула её не с дискетой, а с коротким револьвером и уверенно направила его жутковатое дуло ему в грудь.

- Умри, подонок! – истошно проревела она.

Раздался сухой и отрывистый треск. Сначала Сергей был оглушён, затем ощутил тошноту, решил, что это от испуга и что она промахнулась. Он ринулся на неё, и тогда острая боль возникла в области груди, стали судорожно сжиматься мышцы, сосуды, нервы, всё тело. Закрываясь одной рукой, она выстрелила ещё раз – горячая пуля ударила в плечо. Странно, что он не почувствовал так первую пулю.

Он повалил её на пол, но силы его резко иссякли, всё рассеивалось и затихало: её истерические всхлипывания, крики охраны, а за всем этим проступала картина предсмертных судорог Виктора, когда то убитого им. «Вот кА, значит, выглядит смерть. С прощальным злорадством» Карина несколько раз промелькала, потускнела и поглотилась яркой вспышкой. Прошёл приятный холод и оцепенение по всему телу, потом – полный провал.

Сергей ощутил себя в судорожной пульсации тела и решил, что это всё ещё агония, что смерть никак не одолеет его. Но вдруг он открыл свинцовые веки и увидел светлый потолок, повернул голову и разглядел хорошо оборудованную больничную палату. Лицо стесняла кислородная маска, над головой висела бутыль капельницы. За стеклянной перегородкой он заметил миловидную медсестру, она вошла в палату, взглянула на дисплей и – приветливо – на него и с обнадёживающей новостью на лице в ту же минуту покинула его.

Пришёл врач – круглолицый субъект лет пятидесяти, с прищуренным взглядом. В колпаке, надвинутом на уши. Он опустил упитанное тело на стул и соединил руки замком на животе. С Сергея сняли кислородную маску.

- Ну что ж, голубчик, в рубашке родились. Пуля Божьей милостью не задела артерию. А то бы вы истекли кровью до того, как за вами «скорая». Правда, пуля повредила лёгкое, но это не смертельно, будете жить, и, надеюсь, долго. О плече и говорить нечего – кость не задета. Вот ваш талисман – обе пули, - он выложил спичечный коробок на кровать.

- Доктор, мне нужно поговорить с вами наедине, - Сергей сам удивился своему бодрому голосу, только лёгкая хрипотца выдавала недомогание.

Медсестра сразу вышла, хотя и обиделась.

- Многие интересовались моим здоровьем?

- Просто отбою не было от звонков.

- И что вы говорили?

- То, что есть. Что вы будете жить. Правда, среди интересующихся никто не назвался родителем.

- Мои родители умерли… У меня к вам, доктор, серьёзный разговор. Кстати, как вас зовут?

- Кирилл Николаевич.

- Хорошо. Выполните одну мою просьбу, а я в долгу не останусь.

- Ну что вы. Вы и так нам должны – за операцию, за содержание. Цены у нас, я вам признаюсь, будь здоров.

- Это мелочи. Я далеко не бедный, да будет вам известно. Я вот чего бы хотел : никому не нужно знать, что у меня всё так хорошо со здоровьем и что я скоро выйду отсюда. Пусть все думают, что мне ещё месяц-два понадобится, чтобы встать на ноги.

- Отвадить всех по телефону – нет вопросов. Но если милиция наведается по вашу душу, то я не смогу утаить медицинскую карту. Я дорожу своей профессиональной репутацией.

- На милицию мне наплевать. Я не преступник и не свидетель и показаний давать не обязан. С ними я всё улажу через своего адвоката. Но остальные пусть думают, что я в коме или что-нибудь вроде этого. Я сразу выплачу вам аванс в две тысячи долларов, а потом ещё столько же.

Врач вскинул брови и смущённо потупил взгляд, но сложенные замком руки на животе удовлетворённо играли пальчиками.

- Я же не прошу вас нарушать профессиональную этику. Но для меня это очень важно.

- Врач ответил согласным взглядом.

- В медсестре вы уверены?

- Уверен. Это моя родственница.