Вадим Новосадов - Подлец

Её доводы были столь убедительны, а забота столь проникновенна, что и возразить было невозможно. Она смотрела на него беспокойно и ласково и казалась такой великодушной, умной, близкой, желанной, что он едва удерживался от объятий, признаний в любви, от стремления просить её руки и сердца. Но сейчас делать предложение было, конечно. Преждевременно. Он сделает это потом, когда минует опасность. К тому же она не знала всех страшных обстоятельств его положения, и он был озадачен, в какой мере ему располагать её порывом без ущерба для её чистой души и без какого бы то ни было риска для неё.

- Нет, Карина. Я хочу, чтобы твоя помощь ограничилась только этой дискетой, - твёрдо сказал он.

- А вот уж кукиш! Лучше вообще не доводить дело до обмена любезностями. Что бы ни было на этой дискете, ты перед ними не устоишь. Они скрутят тебя в бараний рог, - она повышала голос, негодуя на его упрямство. – Я позвоню этой дуре и скажу, что живу у тебя: пусть присылает своих автоматчиков, пусть стреляют нас обоих.

Невозможно было устоять перед её напором, но и нельзя раскрыть всех подробностей его опасной игры с мафией, не говоря уже о том, чтобы втянуть её, даже при малейшем участии. Он себе этого не простит. Впрочем… Именно её участия он и домогался.

- Нет, ты здесь ни при чём. И рисковать я тобой не стану, - отпирался он, но трудно было не расслышать побудительных ноток, которые невольно проскальзывали в его голосе.

- Как раз именно я-то здесь и при чём, если ты, конечно, не считаешь меня чужой! – возмущалась она уже с заметной обидой. – И я рискую сама собой.

Умилённый на минуту, Сергей растерялся, не зная, чем определить её помощь. Мысль пришла неожиданно.

- Ну хорошо… Нужно сделать так: я сам с ней переговорю, скажу, что ты изъявила желание жить со мной. Если она решит вернуть мне собственность, тогда я не буду опасаться за тебя, - Сергей на секунду задумался. – Это произойдёт, может быть, даже завтра. Её люди приедут ко мне и скажут окончательно, заберут они у меня всё или оставят.

Сергей лукавил, провоцируя её, чтобы она была во время его встречи с людьми Васи. Это была надёжная гарантия, что его не тронут.

- Конечно, оставят! Что за вопрос! А чтобы ты не сомневался, я буду присутствовать на этой встрече. При мне они не посмеют тебя и пальцем тронуть.

Сергей услышал то, что хотел услышать, и согласился, в убедительной манере говоря, что позволяет ей помочь ему скрепя сердце и жалуясь на неспокойную совесть. Карина была счастлива подарить ему свою защиту. Потом, забыв обо всём, они сплелись в объятиях, ублажали друг друга ласками, дали волю неистовому темпераменту вожделения, которое томилось в напряжении нескольких дней разлуки. Им казалось, что их любовные чувства, подобно бурному разливу, прорвали неприступную плотину враждебных обстоятельств, вышли из берегов и размыли опасный и коварный мир джунглей, окружавший их, который был уже не так страшен.

С торжествующим спокойствием Щеглов разъединил безнадёжно сковавшую его цепь гибельных интриг, и то, что его последняя уловка сработала на интимных чувствах, что спасательный круг ему всё же бросила возлюбленная, - именно это осветило изнутри поселившийся в нём после страшного поступка жутковатый мрак, который рассыпался на тени от блистающих образов радужной картины его будущей жизни. В его воображении этот красочный пейзаж будущего погружался во мглу, и впереди проплывали эпизоды его супружеской жизни с Кариной. Он видел её в подвенечном платье, чего никогда ещё не представлял, слышал голоса малышей, с умилением наблюдая всю свою будущую семью за праздничным столом – все эти видения с блаженством утоляли его предвкушение счастьем, мыслимое им как человеком, выросшем в детдоме. До этого счастья теперь было рукой подать, и его мечтательность как бы состязалась с неясной, но близкой реальностью, напрягаясь изобразить счастье невыразимо прекрасным. «Но как ни воображай его себе. А всё равно оно превзойдёт ожидания», - думал Сергей, легко переходя от грёз к предстоящей действительности.

Когда она прощались, Сергей не забыл наставить её, но в ласковом тоне:

- Карина, только не звони матери, а то ты испортишь всю игру. Я сам позвоню…

От радости она по-ребячески гримасничала и, как лошадь, кивала, ощущая себя счастливой. В крепком объятии он прислонился к её лицу, сомкнув свой нос и губы с её, как это делают, когда целуют ребёнка, чтобы ощутить всю сладость поцелуя.

Возвратившись в особняк, он предупредил Васю, что при встрече с его людьми будет дочь Ольги, так что всякие игры в сторону. Перед самой встречей он выпустил его из погреба и дал возможность побриться. Продрогший и побледневший до воскового отлива Вася негодовал, бреясь у зеркала.