Кейт Аткинсон - Ждать ли добрых вестей?

— Мы едем не туда, — мягко сказал он.

— Мы едем туда, — ответила старуха. — Куда ж мы, по-вашему, едем?

Он уснул. Когда проснулся, костюм все стучал по клавишам. Джексон проверил сообщения — ничего не пришло. Мимо промелькнула станция, и старуха самодовольно посмотрела на Джексона.

— Данбар, — объявила она, точно старая прорицательница.

— Данбар?

— Поезд идет до Уэверли.

Слегка из ума выжила бабушка, решил Джексон. Если, конечно…

Женщина в красном склонилась через стол, явив взору ценителя тучные здоровые груди, и сказала;

— У вас время есть?

— Время? — повторил Джексон. (На что время? На перепихон в вагонном туалете?)

Она постучала по запястью — подчеркнуто, для тупиц.

— Время не подскажете? Сколько времени?

Ах, время . (Идиот.) Он глянул на «Брайтлинг» и удивился: почти восемь, оказывается. Они уже должны быть в Лондоне. Если, конечно…

— Без десяти восемь, — сказал он женщине в красном. — Куда этот поезд идет?

— В Эдинбург, — ответила она, и тут какой-то парень, шатко петлявший по вагону, споткнулся и спикировал на Джексона, сжимая банку лагера, будто она убережет его от падения; Джексон вскочил — не столько парню помочь, сколько спастись от пивного душа.

— Осторожнее, сэр, — сказал он, машинально включив властный тон, и всем весом подпер парня, чтобы больше не падал. Вспомнил сегодняшнюю овцу.

Пьяный оказался податливее. Туманно уставился на Джексона, сбитый с толку «сэром»: будут бить? не будут бить? Вероятно, до сего дня к нему так вежливо обращались одни полицейские. Он открыл было рот, но язык заплетался, вышла невнятица, и тут вагон внезапно дернуло, парень рыбкой нырнул вперед, а Джексон не успел его поймать, как ни махал руками.

Эта неожиданная запинка в движении несколько встревожила пассажиров, однако вскоре тревогу сменило облегчение.

— Что это было? — спросил кто-то, а кто-то другой рассмеялся:

— Рельсы посыпали не теми листьями.

Очень по-британски. Больше всех психовал костюм.

— Все будет хорошо, — сказал Джексон и тотчас подумал: «Не искушай судьбу».

Джулия верила в мойр (откровенно говоря, она верила во что ни попадя). Верила, что мойры «следят за тобой», а если нет, значит, наверняка тебя ищут, так что внимания лучше не привлекать. Как-то раз они застряли в пробке, опаздывали на паром, и Джексон сказал:

— Нормально, должны успеть. — А Джулия рядом нарочито пригнулась, будто в нее стреляют, и прошипела:

— Тсс, они услышат.

— Кто услышит? — удивился Джексон.

— Мойры. — (Джексон даже глянул в зеркало — может, эти Мойры в машине позади сидят.) — Не искушай их, — сказала Джулия.

А однажды самолет трясла турбулентность, Джексон взял Джулию за руку, сказал:

— Скоро закончится, — и получил такой же спектакль, будто мойры сидели на крыле 747-го.

— Прячься и не высовывайся, — велела Джулия. Джексон невинно осведомился, правильно ли он понимает, что мойры — это фурии, а Джулия мрачно ответила: — Даже и думать об этом забудь.

Сейчас вспомнишь — поразительно, сколько они с Джулией путешествовали. То самолет, то поезд, то корабль. После их разрыва Джексон толком нигде не бывал — так, иногда перескакивал Ла-Манш, ездил в свой домик на юг Франции. Дом он продал, сегодня деньги должны прийти на счет. Франция хороша, но что уж душой кривить — он там не дома.

Черт с ними, с мойрами, гораздо интереснее, куда же он едет. В Эдинбург, значит? Это поезд не до Кингз-Кросс — поезд с Кингз-Кросс. Права была любительница прогулок. Он едет не туда.

Когда Реджи добралась до обшарпанного дома в Масселбурге, мисс Макдональд открыла дверь и воскликнула: «Реджи!» — как будто не ожидала, хотя каждую среду происходило одно и то же. Раньше мисс Макдональд гордилась тем, что ее ничем не удивить, а теперь изумлялась простейшим вещам («Ты посмотри, какая птичка!.. Это что — самолет ?»). Левый глаз налился кровью, точно в мозгу взорвалась красная звезда. Еще подумаешь, не лучше ли броситься в водяную пустоту и выписаться отсюда пораньше.

В доме — ни малейших признаков наступающего Рождества. Может, религия мисс Макдональд Рождества не приветствует?

— Еда на столе, — сказала мисс Макдональд.

Каждую среду они ужинали и пили чай, затем мисс Макдональд ехала через весь Масселбург (спаси господи всех, кто повстречается ей в пути) на очередные «Исцеление и молитву» (от которых толку чуть, что уж врать-то), а Реджи делала домашнее задание и присматривала за Банджо, престарелой учительской собачкой. Потом мисс Макдональд возвращалась, вся из себя намоленная и исполненная духа, и проверяла домашнее задание за чаем: ей доставалось печенье для «улучшения пищеварения», а Реджи — карамельные вафли, специально для нее купленные.