Николай Воронцов - Пятая печать

Был он не то чтобы очень сильно опечален гибелью Викентия, а может, просто не показывал этого, скрывая за нарочитой деловитостью. Он был все в том же неизменном белом своем, хотя и не модном, костюме, брусничного цвета рубашке и немного великоватом пальто.

— Надо еще жилье какое-то съемное в самое ближайшее время искать. А то не сегодня-завтра отберут дом, и окажусь я на улице.

— Кто отберет? — хмуро поинтересовалась Жанна.

— Государство, — грустно вздохнув, ответил Леонид. — Викентий ведь даже завещания не оставил. Других законных наследников у него нет, вот и отойдет его дом с земельным участком в самое ближайшее время в доход к государству. Мы ведь, пока живем, о будущем-то не думаем. Вот и я тоже никогда о будущем не думал. Думал, всегда буду на коне, всегда буду песни свои петь и по гастролям ездить. А только ни я, ни песни мои уже никому не нужны.

— Ну, почему же, — попыталась его утешить Жанна. — Люди ваши песни помнят и любят, — и напомнила: — Ваши песни постоянно крутят на «Радио Патефон» и на других радиостанциях.

— И что с того? — грустно усмехнулся Леонид. — От того, что мои песни звучат где-то, и еще от того, что я раз в год принимаю участие в новогодней теледискотеке, да еще пару раз в год мелькаю в разного рода телепрограммах каких-то второсортных каналов — причем все чаще о том, чем сейчас занимаются бывшие звезды и как они живут, — в моем кармане денег-то не прибавляется. А я ведь тоже уже и отдыхать хочу, и жить нормально, и чтобы на хлеб ни у кого деньги в долг не занимать при этом.

Жанна не нашла что на это возразить, промолчала.

— И что дальше? — вроде как сам себя спросил он. — Сколько сил потрачено на все это песенное творчество! И ради чего это все? Всю жизнь из кожи вон лез, связки рвал, жилы напрягал в погоне за эфемерной этой славой. И что мне дала эта слава? Несколько лет активных гастролей, за которые я не успел даже толком ничего скопить. Раза три всего по стране с гастролями-то и проехал. И все заработанное на запись нового альбома и постановку новой концертной программы потратил, да и еще в долг денег назанимал. Думал, на следующем витке гастролей все затраты с лихвой отобью, а их уж и не было больше, этих гастролей-то, — он тяжело вздохнул. — Уже на следующий год появились новые песни и новые артисты, в связи с чем популярный артист Леонид Нечаев резко стал никому не нужен. И народ просто тупо перестал покупать билеты на мои концерты. Афиши с рекламой новой программы повсюду висели, а билеты в кассах лежали не раскупленные…

— Люди вас любят и уважают, — понимая, что делает это не очень удачно, попыталась утешить его Жанна. — Напрасно вы так.

— У меня даже звание заслуженного есть, — согласился Леонид. — А что толку? Что оно мне дает? Другие, не такие талантливые как я, в отличие от меня, хоть на экранах и не мелькали, а в то время как я этим свои песенным творчеством занимался, семьи создавали и детей рожали. И теперь живут окруженные вниманием и заботой. Им теперь есть кому стакан воды в старости поднести, а мне совершенно некому, — он снова усмехнулся. — В те времена мне все завидовали! Я один был такой талантливый и успешный, один против всего мира. Я был на вершине славы, кумир! А теперь я им всем завидую. Всем на свете, всему миру завидую! Вообще всем! И снова я один, один против всех!

…Был в моей жизни один счастливый миг, когда наши с Викентием песни звучали на всю страну, да прошел он — не успел я и оглянуться. Как комета в ночном небе вспыхнула и тут же погасла. Так быстро жизнь пролетела! Казалось, всегда буду песни петь, всегда буду обласкан славой. Все силы на это положил, — снова усмехнулся он. — Ничему другому в жизни не научился. И кому я теперь нужен, старый и больной? Своим поклонникам? Да на хер я им теперь никому не нужен, даже всем вместе взятым… Эх, была бы возможность пленку назад отмотать и жизнь заново прожить, совсем бы по-другому ее прожил…

— Тебе не кажется это странным? — на обратном пути из Мишкина спросил Жанну в какой-то момент Виктор.

— Что именно?

— Вообще все, что произошло?

— Говори конкретнее, — слегка вспылила она.

— Ну, то, что случилось со всеми и, в том числе, со мной и тобой?

Жанна понимала, что Виктор юлит и, что называется, не хочет называть вещи своими именами, в связи с чем резко одернула его:

— Я тебя не понимаю!

Совершенно не меняя тон, Виктор собрался с духом и почти на выдохе скоро произнес:

— Тебе не кажется странным, что каждое названное тобой имя в итоге оказывалось именем новой жертвы?