Николай Воронцов - Пятая печать

В какой-то момент Виктор, не переставая двигаться и не сводя с Жанны пристального взгляда, приблизился и попытался коснуться губами ее губ, но Жанна не соизволила ответить на это взаимностью и даже непонятно с чего очень громко и зло рассмеялась.

Она вдруг всерьез решила, что в этот самый момент стала Кришной, и ей теперь, точно так же, как и совсем недавно ему, плевать с высокой колокольни на чужие переживания и эмоции.

Она даже всерьез подумала, что тем самым отомстила Кришне за его нелюбовь.

Виктор же, не переставая двигаться, досады никак и не проявил, только отпрянул немного назад, в темноту. Жанна все еще чувствовала силу и жар его тела, но лицо его в должной мере разглядеть уже не могла, как не могла теперь и догадаться, что было у него на душе после этой дикой выходки. Да и, по правде сказать, не сильно-то этого и хотела.

Виктор продолжал движения, а отсмеявшаяся уже к этому моменту Жанна, глядя в темное, раскрытое, с колыхающимися на ветру жалюзи окно, сменила глупую улыбку на гримасу отчаяния и только силой удержалась от того, чтобы не завыть от душевной тоски, одиночества и боли. Взгляд ее устремился туда, где на последнем этаже самого пафосного в столице здания в ее туманном придуманном мираже все еще стоял с чашкой черного кофе безумно прекрасный в своей наготе и такой бесконечно далекий среди всего этого технологического бреда и человеческого хаоса Кришна.

Напрочь забыв про Виктора, Жанна закрыла глаза и в своем зыбком тумане большой белой птицей выпорхнула в окно, взмыла в небо и полетела над притихшей ночной Москвой, над темной лентой реки к нему, к Кришне. Она что-то пронзительно кричала на своем птичьем языке в темной вышине и с каждым новым взмахом крыльев все ближе и ближе приближалась к знакомому высотному, отражающемуся в реке зданию с панорамным окном.

— Кришна! — изо всех сил радостно кричала она застывшей в темном окне, подсвеченной уличными огнями, знакомой и такой бесконечно красивой нагой фигуре.

— Что? — не переставая двигаться, тяжело дыша, хрипло спросил Виктор. — Что ты сказала? Я не понял! Повтори!

Жанна не обратила на его слова никакого внимания. Она летела к Кришне и видела, как его фигура за стеклом становилась все ближе и ближе. Сердце Жанны билось от счастья все сильнее. И вдруг, оказавшись уже совсем близко, Жанна поняла, догадалась, что Кришна за оконным стеклом ее не слышит, он даже не смотрит в ее сторону. Испугавшись, что он попросту не узнает ее в облике птицы и сейчас вот-вот отойдет от окна, Жанна хотела было закричать снова, на этот раз не в пример сильнее, но от ужаса вдруг встрепенулась, разглядев за его плечом темный силуэт другого человека, женщины. Кто это был, она даже и не поняла сразу, решила, что просто видит со стороны себя, но, приглядевшись, безумно удивилась:

— Мара?

— Что ты сказала? Повтори! — не переставая двигаться, почти что прохрипел Виктор. — Что ты сказала?

— Мара! Мара! Мара! — исполнившись отчаяния и нисколько уже не боясь напугать своим диким криком Виктора, завизжала Жанна и от охватившего ее отчаяния закрыла лицо руками.

После ухода Жанны Кришна оставался у окна совсем недолго, быстро допил кофе, принял душ, замотался в белый пушистый халат и прислушался к незнакомой пока еще в новом жилище сумрачной тишине. Света в апартаментах не было — только узкая полоска лежала на полу у ванной да сверкала в зеркальной стене прихожей.

— Явился?! — по слабо ноющей, хотя и не доставляющей каких-то особенных неудобств, боли в висках догадался он.

И голос его в поздних сумерках прозвучал немного мрачно и глухо.

— А как же?! Явился! Да я, по большому счету, и не уходил никуда. Всегда рядом! Просто днем меня зачастую не видно. Не люблю, знаешь ли, солнечный свет. Да и не любил особо никогда.

Тень в кресле в дальнем углу сгустилась, подалась вперед, и возникший вдруг из ниоткуда перед Кришной бес лукаво улыбнулся, после чего приветливо скривил левый глаз.

К этому времени городские улицы за окном уже в полной мере зажглись движущейся лавой красных и белых огней. Подсвеченные этим светом снизу, тут же вспыхнули золотом подвешенные будто бы на ниточках в темноте луковицы храмов.

— Все из головы она у меня не идет. Что думаешь о ней? — спросил Кришна, падая в соседнее кресло.

— О Жанне?

— О Жанне!

Бес усмехнулся.

— Элементарно, Ватсон! — и принялся загибать пальцы на левой руке. — Исполнительна, амбициозна, трудолюбива, инициативна. Еще немного капризна и плаксива, как все бабы. Еще имеет на тебя кое-какие виды… Да ты и сам, без меня, все прекрасно знаешь.