Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 4. Во имя любви

— Хорошо, — невольно вырвалось из уст Ивана.

— Чего тут хорошего? — не понял собеседник.

— У тебя есть варианты.

На этот раз прыщавый не просто засмеялся, а буквально захохотал в голос. Заразился смехом и Кирсанов. Спустя мгновение оба обитателя «Запорожца» покатывались от хохота. На глазах Ивана выступили слезы. Он и сам не мог понять, то ли это от бурной веселости, то ли, наоборот, в противовес ей.

— А у меня вариантов нет, — выдавил он сквозь смех.

Прыщавый покачал головой. Он уже не смеялся в голос, но на губах играла задорная улыбка.

— Всегда есть варианты, парень, — твердо заявил он, как человек абсолютно уверенный в произносимых словах. — Даже у меня — везунчика, который пробыл на войне всего один день и быстренько вернулся домой без пары конечностей, но живой. И сегодня — замечательный день.

— Я бы не сказал. — Иван перевел взгляд за окно, и глаза его снова сделались грустными.

— А я говорю — хороший! — упрямо и настойчиво гнул свою линию парнишка. — У меня — пассажир. Если дела так и дальше пойдут, у меня появится шанс не трогать пенсию, не умереть при этом с голода и дожить до девяноста семи, чтобы купить протезы.

— Но тогда ты, наверное, умрешь от старости.

— Ну и что? — На этот раз в голосе прыщавого не было той бодрости и задора, что пять минут назад, однако он продолжал улыбаться. — Зато похоронят с приличными импортными ногами.

Возразить на это было нечего. Да Кирсанов и не стал. У каждого человека должна быть мечта. Цель, к которой он обязан стремиться. Даже если эта цель кажется окружающим дикой. А какая цель у него, Кирсанова? О чем он мечтает? Не в эту самую секунду, а вообще, глобально. Пока ответа на этот вопрос у Ивана не было.

Болезненный пот обильно струился по лбу и щекам Семирядина. Андрей с открытыми глазами лежал на кровати, вытянувшись во весь рост, и тупо, бессмысленно смотрел на зашторенное окно. Лицо его сильно осунулось, глаза запали, и различить их теперь можно было только по фиолетовым обводам. Вся постель под грузным телом Семирядина сбилась в единый сплошной комок. Очередная ночь прошла без сна, лишь время от времени погружая сознание Андрея в какие-то липкие кошмарные видения. Это было ужасно. И даже нельзя все было списать на стандартное похмелье, хотя и оно играло здесь не последнюю роль.

Семирядин опустил руку и коснулся початой бутылки водки, стоящей тут же на полу. Он сомкнул пальцы на узком горлышке, но поднять емкость не смог. А может, просто не захотел. Кашель сдавил ему горло. Семирядин плыл. Натурально. У него даже не было ни сил, ни желания сменить позу и перевернуться на бок. Позвоночник будто не слушался его. Или до него не доходил сигнал, направленный центральной нервной системой.

Дверь в спальню со скрипом приоткрылась. Андрей не повернул головы. Он и так знал, кто это. Только мать всегда имела привычку входить в его опочивальню без стука. Так оно и оказалось. Маленькая худенькая женщина в нелепом чопорном костюме медленно пересекла комнату и склонилась над лежащим сыном. Семирядин зажмурился, но образ матери все равно никуда не исчез. Он видел его даже с закрытыми глазами.

— Вставай, Андрэ! — Голос у мамы был скрипучим и до неприязни отвратительным. — Тебе давно полагалось встать! Ведь проваляешься так всю жизнь!..

— Я встаю, мама… — автоматически отреагировал на ее слова Семирядин и на этот раз заставил-таки себя повернуть голову.

Дверь спальни монотонно раскачивалась от сквозняка. Никакой женщины в костюме не было и в помине. Снова померещилось. Андрей вскинул руки и до боли стиснул виски. Голова разламывалась на части в буквальном смысле слова. Да еще и эти чертовы галлюцинации.

— Боже мой, боже мой… — простонал Семирядин, морщась и старательно пытаясь обрести чувство реальности. — Ну спасу нет от старухи… Забери ты ее наконец!..

Опорно-двигательная система уже начинала понемногу функционировать, преодолевая похмельный ступор. Андрей Матвеевич не замедлил воспользоваться такой уникальной возможностью. Кто знает, представится ли она еще когда-нибудь. Кутаясь в простыню, как в античное одеяние, Семирядин с трудом поднялся с кровати и коснулся босыми ногами прохладного пола. При этом он случайно задел ступней бутылку, и та, опрокинувшись, покатилась в сторону окна. Драгоценная водка веселой жизнерадостной струйкой зажурчала по паркету. Андрей грубо выругался, но догонять и уж тем более поднимать стеклотару не стал. Не в той кондиции он сейчас, чтобы совершать столь сложные акробатические этюды. Пошатываясь, он поднялся на ноги и нетвердой походкой двинулся в гостиную. Поход занял у него не менее пяти минут.