Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 4. Во имя любви

«Мент в законе» беспечно махнул рукой.

— А ведь никто не знает, когда отсчет этим минутам пошел, — совершенно серьезно заявил он. — Их, Лавриков, до вечности растянуть можно. И все равно — будет честно…

С этими словами он остановился и распахнул тяжелую дверь забегаловки, пропуская вперед Федора Павловича. Можно было себе только представить, с каким видом наблюдал за этой сценой до сего момента невозмутимый водитель из административного аппарата, сидя в салоне «Волги». Прежде ему не доводилось видеть, чтобы народные избранники с такими яркими представителями этого самого избравшего их народа запросто перешагивали пороги подобных третьесортных заведений.

— Елизавета Михайловна, выйти можете?

Голощапова, сидевшая на низенькой табуреточке у изголовья кровати Кирсановой, повернулась. На пороге палаты реанимации стояла дежурная медсестра с чьей-то историей болезни в руках.

Лиза коротко кивнула, что заставило медсестру понять этот жест как согласие, и она так же бесшумно, как и зашла, удалилась из палаты. Рядом с ее столом стояла девушка в длинной джинсовой юбке и однотонной синей блузке. Длинные волосы забраны наверх и пришпилены едва заметной заколкой.

— Сейчас, погодите… — сказала ей дежурная медсестра и, уже не обращая больше внимания на посетительницу, расположилась на своем рабочем месте. Принялась что-то энергично заносить в интересующую ее историю болезни.

Голощапова появилась в коридоре минуты через полторы. По ходу она связывала в узел постельное белье Кирсановой. Разобраться в новых обязанностях сиделки при Ольге оказалось не так уж и сложно. Медсестра подняла голову, когда Елизавета Михайловна приблизилась.

— Вас девушка вот спрашивает, — указала она рукой на блондинку в джинсовой юбке и тут же строго проинформировала: — Только здесь не стойте. На лестнице лучше…

— Добрый день, Елизавета Михайловна, — тихо произнесла незнакомая старой экономке Кирсановых особа.

— Здравствуй, детка. Мне в прачечную как раз. — Лиза кивнула в направлении служебной лестницы. — Проводи…

Они спустились всего на один лестничный пролет, и этого времени девушке оказалось достаточно для того, чтобы рассказать Голощаповой, кто она и чего, собственно говоря, хочет. Услышанное заставило Лизу остановиться на площадке этажом ниже и опустить тяжелый узел с бельем на кафельный пол. Теперь, слушая девушку, представившуюся Аней, Елизавета Михайловна с интересом и волнением разглядывала нежданную собеседницу.

— Владимир Леонидович, когда в конторе бывал, о вас много рассказывал, — продолжала тем временем Аня. — Ну, я сразу и догадалась, что рядом с Ольгой Сергеевной искать надо.

Лиза понизила голос до шепота и на всякий пожарный случай бросила взгляд вниз и вверх по лестнице. Не подслушивает ли их кто? Пусть даже случайно.

— Я нашла документы, успела передать их в надежные руки, — поведала она помощнице адвоката. — Думаю, это и был второй экземпляр.

Аня горько усмехнулась. Из-за пережитого рано утром волнения она едва держалась на ногах.

— Дело не только в завещании, Елизавета Михайловна, — сказала она. — Дело в самом господине Семирядине. Он интересовался документами, предлагал Борису Юзефовичу незаконную сделку.

— Вот говнюк, прости за брань, — невольно вырвалось у Голощаповой.

Но Аня не обратила на это особого внимания. Она как раз подошла к основной теме разговора.

— И был он у нас накануне пожара, — с ударением чуть ли не на каждом слове сообщила девушка. — А после того, как Борис Юзефович его выгнал, он с бандитами какими-то говорил, которые в машине сидели.

— Прямо с бандитами? — недоверчиво высказалась Голощапова.

Но Аня твердо стояла на своем. К разговору она была подготовлена заранее и на сто процентов.

— У меня глаз наметанный, профессиональный, — уверенно заявила помощница погибшего Ваенбландта. — Я номер машины запомнила. Сразу ведь после этого все и случилось, — завершила она, имея в виду последствия пожара в конторе.

— Так в милицию надо.

— Сунулась в райотдел. — На глаза девушки навернулись слезы. — Там пожарников запросили, говорят: дело очевидное, старая проводка, слишком мощный ксерокс. Все закрыто. Никому новые версии не нужны. Понадобитесь, мол, так вызовем повесткой… Но я никому не понадоблюсь, Елизавета Михайловна.

В голосе Ани зазвучали плаксивые нотки маленькой обиженной девочки, и Голощапова поспешила одернуть ее, выставляя себя, напротив, женщиной мужественной и решительной: