Виталий Листраткин - Знак Зверя

Предельно все - слова, любовь и мысли

Поступки, действия, вино...

На кой мне все мои корысти?

Вот дьявол... И стакана дно.

М-да... Как паршиво все сложилось!

Так близко были: губы, нежность...

Но... Зеркало разбилось.

Не собрать.

А впрочем... Если продолжать

Я буду ждать, надеяться и верить

Что все вернется... И она...

Моя... Одна...

Я тупо таращился на строчки стихов, не вполне понимая откуда они взялись. В голове заверещали три тысячи склочных чертей, но я успокоил их похмельным остатком вина. А заодно тут же, мгновенно изменил свой первоначальный план.

Ничего не поздно! Я вернусь, я все равно вернусь! В себя, свою жизнь, к моим приключениям и моей Кате. Я ей расскажу, все расскажу, она поверит и поймет, не может не понять, королевы, на то они и королевы, что все понимают...

Чего ждать? Я мгновенно оделся, вышел на улицу и обалдел: какое было утро! Чудесное, совершенно свежее, новое летнее утро... И почему я никогда раньше не замечал, насколько свеж этот теплый утренний воздух? Эта свежесть пьянила голову почище всякого вина. В голове плыл блаженный туман, я сделал шаг с тротуара, услышал визг тормозов, мгновением позже увидел набегающую на меня глазастую морду "шестерки" и поймал удар радиатором по коленям.

Машина остановилась. Меня закинуло на капот, я прокатился по гладкому вишневому железу, ударился затылком и упал на асфальт - опять коленями. Смутно слышал, как хлопнула дверь "шестерки", кто-то подошел ко мне. Я попробовал поднять голову, рассмотреть его, но он коротко замахнулся и хлестко врезал мне прямо по лицу, чем-то тяжелым и длинным, чем-то... Глава 19. P.S.

Как-то одним скучным вечером, дежурный врач травматологического отделения с самой обычной фамилией Сергеев, развлекался тем, что листал журнал с описанием состояния недавно поступившего больного.

Клиента подобрали на улице: серьезное сотрясение мозга, многочисленные ушибы и глубоко рассеченная бровь. Кто-то со "скорой" сказал, что парня вроде как сбила машина. "Вроде как" - потому что никто ничего толком не видел. Документов у пострадавшего не оказалось, сам он был без сознания, так что его личность установить не удалось. И даже когда он пришел в себя, не ответил ни на один вопрос, отделываясь коротким: "не помню".

Загадка... А еще загадочней были фразы, которые он произносил, пока находился в бессознательном бреду, его необычная наколка на правом плече и руки, ухоженные аристократические руки. Эх, загадка... Вот бы ее разгадать... Где-то глубоко в докторской душе прятался сыщик.

Скрипнула дверь служебного входа и доктор Сергеев мгновенно позабыл как дышать. Да и надо ли, дышать-то? Просто увидеть такую девушку - уже счастье. А она вошла к Сергееву в отделение. Поздним вечером. Одна. И почему-то со стороны служебного входа. Абсолютно проигнорировав молодецкую личность дежурного, она решительно направилась по коридору отделения.

Сергеев остановил ее:

- Вы куда это, леди?

Девушка наконец-то заметила его:

- Скажите, к вам в отделение поступал человек, сбитый на улице машиной?

Дежурный врач совсем недавно окончил институт, но изо всех сил старался быть солидным, строгим и основательным:

- К нам постоянно кто-нибудь да поступает. Как его фамилия?

- У него на плече выколота волчья морда.

У Сергеева что-то радостно екнуло в желудке. Вот он, ключ к разгадке его загадочного пациента!

- Как его фамилия? - как смог суровее переспросил он.

Но девушка ответила вопросом на вопрос:

- Мне можно к нему пройти?

Сергеев замялся:

- Приемные часы, знаете ли...

Она подошла ближе, топя доктора ласковой синевой глаз:

- Мне нужно к нему пройти.

Он попытался что-то возразить:

- Так я же... С пяти до семи... Вечера...

Но не выдержал напора этой красоты и сдался:

- Двенадцатая палата...

Она кивнула и уверенно пошла по коридору. У доктора сложилось такое впечатление, что она уже заранее знала, и номер палаты, и куда идти.

Девушка исчезла в двенадцатой, а Сергеев так и остался наедине со своим дурацким журналом. Но уже через двадцать секунд он начал ерзать на месте от все более и более грызущего любопытства. А еще через десять - он уже не выдержал и стал осторожно пробираться к полуоткрытой двери палаты.

Шаг за шагом, он подкрался к двери и заглянул внутрь. Она сидела на табуретке около больничной койки и что-то тихо говорила пациенту, а тот так же тихо отвечал. Сергеев навострил уши и поймал обрывок разговора:

- Ох, и дурак же ты...