Лариса Соболева - Желтые розы для актрисы

— Папа, у меня просто не было возмо…

— Хватит, хватит слов. Дело надо. Де-ло! А слова я слышал. Иди…

Теперь Ирина Федоровна открыла дверь, стоило ей увидеть хмурого мужа, поняла: не очень-то он надеется на старшенького. Ее обнял Роберт:

— Мама, я пошел, завтра рано улетаю. — И на ухо добавил: — Ма, у отца сегодня неважное настроение.

Да у него каждый день настроение либо неважное, либо очень неважное, поэтому Ирина Федоровна сказала с усмешкой:

— Ничего, переживу. Ну, удачи тебе, дорогой.

Разве могла она не пожелать ему удачи? Несмотря на то, что муж не одумался и хочет заменить Алешку Робертом. Разумеется, она ревновала, ей обидно за Алешку, который просто необходим отцу. Но Ирина Федоровна воспитывала Роба с годика, она привыкла к нему, любила его — да, любила, но не настолько, чтобы слепо следовать за глупым упрямством мужа. Когда Роберт ушел, она ни слова упрека не бросила Матвею Павловичу, начала с другого:

— Еду в аэропорт, сегодня прилетают Алеша с женой и дочерью — нашей внучкой. Ты едешь со мной встречать их?

— Нет.

— Почему, позволь тебя спросить? Это отличный способ помириться, не надо выяснять отношения, просто поедем их встречать, все и сгладится.

— Мне не нужно сглаживать, — соизволили оне-с оторваться от своих бумажек на столе и поднять голову. — Нахамил, кинул заявление и уехал, потом сообщает тебе: я женился! Вот так сразу! С кондачка! Он плюнул нам с тобой в души. Что и кому хочет доказать? Пусть поживет сам, без моей поддержки.

Все же ее вывела тупость, дремучее упрямство и носорожья непробиваемость мужа, ну, есть же всему предел! Тем не менее она прибегнула к последней попытке уговорить его, правда, не применяя унизительного тона:

— Прекрасно. Но разве тебе не понятно было, когда Алеша кинул заявление на твой стол, зачем он едет к Саше? Ты выбрасываешь сына из своей жизни, потому что виноват перед ним и не хочешь повиниться? От тебя этого не требуется, ты можешь разом разрубить узел вражды.

— Он сам себя выбросил!

— Ты идиот. Злопамятный идиот! Алешка проживет и без тебя…

— Я не стану терпеть оскорбления в собственном доме!

— Тогда избавься от меня, купи мне квартиру — я уже просила тебя. И сиди в этом доме сам со своей гипертрофированной гордыней, а с меня довольно. Кстати, знай: у Роберта ничего не получится, он не заменит Алешку. Я поехала.

Матвея Павловича не испугали угрозы, его жена последнее время только и делала, что угрожала. Да кто ж откажется от благополучия? Так пусть же учатся уважать того, кто обеспечил им это самое благополучие, статус и будущее, неблагодарность самый мерзкий порок.

А она выскочила, пылая от негодования и едва не разревевшись от бессилия прямо в кабинете мужа. Ирина Федоровна села в машину, выехала со двора и нажала на тормоз, но мотор не заглушила. В таком состоянии опасно ехать, она усмиряла буйство внутри, как вдруг появился охранник, постучал в окошко, Ирина Федоровна опустила стекло, он озаботился:

— Вам нехорошо? Хотите, я сяду за руль? А то на дорогах с наступлением темноты повышается опасность…

— Да пошли вы все к черту, — тихо сказала она, трогая авто с места. — Мне очень даже хорошо. Сейчас встречу детей и буду счастлива, как никогда не была.

В аэропорт она приехала за полчаса до прилета, в салоне автомобиля выпила кофе, который приготовила дома и налила в термос. В коробке лежали и бутерброды, фрукты, булки, ведь ребята летели много часов, они же голодные. В самолетах кормят, конечно, но все равно это не то. Услышав о посадке рейса, она поспешила в зал, где выдают багаж, здесь точно не пропустит Алексея с Сашей, а то ведь роста Ирина Федоровна небольшого, а людей — море. А народ шел и шел, выискивал свой багаж на ленте… Наконец она увидела их — сначала Алексея, он нес малышку, затем Сашу.

— Алеша!.. Саша!.. — закричала Ирина Федоровна, подняв руку вверх и бесконечно радуясь, но в таком шуме услышать… Нет, Алексей услышал, искал глазами, а мать уже подбежала к ним. — Ой… Это наша малышка? Покажи ее.

— Ма, Ника спит, — сказал сын.

Да, головка девочки лежала на плече сына, малышка сопела.

— Ну, дай мне ее подержать, — протянула руки к ребенку Ирина Федоровна. — Тебе же надо забрать багаж.

— Она тяжелая, мама, на ней надето больше, чем сама весит.

— А вон свободные кресла, — указала Саша. — Идемте?

Ирина Федоровна первая уселась, приняла от сына внучку — эдакий шарик из меха и пуха, заглянула в личико с оттопыренной нижней губой и прослезилась: