Сергей Трахименок - Игры капризной дамы

— Возможно, оступился, — поправил следователя Федя так, как бы сделал преподаватель криминалистики, услышав столь категоричное заключение Юнакова.

— Да, да, возможно, — уточнил Юнаков.

— Я могу засвидетельствовать, — продолжал развивать успех Федя, что гражданин Коломиец не собирался покончить жизнь самоубийством.

Наступила продолжительная пауза, после которой Юнаков спросил:

— Вам раньше приходилось сталкиваться со следствием?

— Нет, — категорично ответил Внучек, и это соответствовало действительности, ведь в прошлом он был опером, а не следователем.

— Вы полагаете, — нашелся, наконец, Юнаков, — что я пытаюсь натянуть этот факт на несчастный случай или самоубийство?

— Я ничего не полагаю для того, чтобы факт «натянуть», необходимы доказательства, хотя бы частичные…

— Вот я и займусь сбором доказательств, — сказал пришедший в себя Юнаков, — я для того здесь и сижу. — И он протянул Феде протокол для подписи.

Не особенно улавливая смысл написанного, Федя про бежал текст глазами:

— Если мне что-нибудь станет известно… — начал он.

— Если что, сразу ко мне, — холодно перебил его следователь. — До свидания…

«Да, так хорошо начавшийся разговор со следователем, так плохо закончился», — подумал Федя, выйдя из здания прокуратуры. — «Я займусь сбором доказательств, потому что я здесь сижу», — передразнил он Юнакова. — Ты не найдешь доказательств именно потому, что ты сидишь. Чтобы найти доказательства, надо бегать или, по крайней мере, ходить…

И он пошел вдоль проспекта, стараясь держаться в тени деревьев, чтобы на солнце опять не поднялось артериальное давление и не начались головные боли.

Через полчаса он был у цели.

— Прошу прощения, — сказал он, остановив какого-то парня, — как называется этот мост?

Парень пожал плечами и ответил, что он — не местный.

Следующей была пожилая женщина. Поскольку она была не похожа на отдыхающую, он обратился к ней, но получил ответ:

— Мост и мост, никак он не называется…

И только с третьей попытки выудил Федя неофициальное название моста.

Старушка, худая, бойкая, с хозяйственной сумкой в руках, стала объяснять:

— Светлановский это мост, Светлановский… потому, что рядом с пансионатом «Светлана» построили, а есть еще Ривьеровский, так тот рядом с Ривьерой стоит… там его построили, а этот — Светлановский, он рядом со «Светланой»…

Федя прошел мост туда и обратно. Конечно, он сказал Юнакову неправду. На мосту он никогда не был, но высоту определил правильно. Бешеная высота. Если кого-нибудь сбросить с такой высоты, надежды, что выживет, никакой. Какая там высота пятиэтажного дома! Тут добрых семь этажей будет.

Следователь говорил, что Мишка упал не с моста, но осмотреть мост надо. Он знал это. Иной раз стоило просто походить рядом с местом происшествия, чтобы вдруг пришло единственно правильное объяснение всему, что произошло там. Так, во всяком случае, не раз бывало раньше, но будет ли так сейчас? Два года — большой срок, и, весьма возможно, оперативный нюх у него пропал. Ничего не поделаешь — профессионал должен держать в форме все, в том числе и нюх.

После осмотра моста сверху он спустился вниз, где сразу же обнаружил то, о чем говорил следователь.

Там, где позавчера лежал труп Мишки, был мелом очерчен контур, зафиксировавший положение тела. Недалеко от контура начиналась бетонная лестница.

Некоторое время Федя стоял возле контура, абсолютно ни о чем не думая, а потом стал подниматься вверх по лестнице, механически отмечая:

— Пыльная, грязная — значит, по ней редко ходят. Почему? Либо о ней никто не знает, либо существует другая причина.

Объяснение этого нашлось сразу же, как он поднялся на самый верх… Лестница была недостроена и под самой крышей моста заканчивалась, далее вела узкая тропинка, очень наклонная, и ходить по ней было не только неудобно, но и опасно, ибо риск свалиться вниз был весьма велик.

«Вот почему у следователя возникла версия о несчастном случае… Впрочем, какая версия — убеждение, что произошел именно несчастный случай… Хотя Юнаков прав: пока данных, что под мостом произошло что-то другое, нет… И я на его месте подумал бы точно также…»

Федя прошел по тропинке до кустов, росших у самого выхода на мост, продрался сквозь них, прошел мимо строящегося дома и оказался у остановки автобуса. «Театральная» — значилось на табличке, прикрепленной к столбу.

Было около часа дня. Солнце пекло так, что жара была, как в пекле. Он испугался, как бы опять не начались головные боли, и вернулся обратно под мост, на бетонную лестницу. Расстелив на верхней ступеньке газету, он уселся, стал осматривать окрестности и размышлять.