Сергей Трахименок - Игры капризной дамы

Военный не без некоторого изящества сделал шаг в сторону, как делают па галантные кавалеры, пропуская вперед свою даму, и когда отец Никодим по инерции проскочил мимо, ухватил его за шиворот и подтолкнул к машине… Ноги батюшки стали ватными, как во сне, сделал он несколько шагов, ударился голенями о подножку машины и грохнулся на железный пол между сиденьями. Хлопнула дверца, человек в форме, придавив его коленом к полу, ткнул стволом пистолета за ухо.

— Лежать тихо, — сказал он и обратился к кому-то другому: — Федя, вас никто не видел?

— Нет, — ответил этот другой, и батюшка узнал голос ночного визитера.

— Услыши, Боже, молитву мою, — зашептал отец Никодим.

— Включай третью, Федя, — сказал военный, — и дуй за город…

— Внемли мне и услышь меня; я стенаю в горести моей и смущаюсь от голоса врага, от притеснения нечестивого… — продолжал батюшка.

— Ну-ну, — сказал военный укоризненно, видимо, услышав слово «врага», — мелковато берешь: не врага, но друга, что, собственно говоря, нисколько не лучше, для тебя, во всяком случае…

Он еще что-то говорил, но его стало не слышно: завелся мотор и автомобиль тронулся с места. Однако движение его продолжалось недолго. Он вдруг зацепил днищем за гребень колеи, и мотор заглох. Наступила тишина, в которой слышались сопение водителя и завывания стартера… Но мотор не заводился…

И тут раздался звонок, обычный телефонный звонок, который, однако, был полной неожиданностью и для военного, и для водителя…

Военный выругался и спросил:

— Откуда здесь телефон?

— Не знаю, — ответил водитель и, подумав, добавил — Мне кажется, это не телефон…

А телефон все звонил и звонил, и каждая последующая трель была менее звонкой, чем предыдущая, и вскоре всем стало ясно, что это вовсе не телефон, а пулемет. И только непонятно было, откуда и куда он стреляет: из прошлого в будущее или наоборот…

«Приснится же такое…»

Все ирландцы — рыжие. Все происшествия случаются ночью.

Первое суждение неверно насквозь, об этом вам скажут все, кто хоть немного знаком с формальной логикой, несоответствие его реальности видно без лупы и вряд ли найдется человек, который бы действительно считал так. А вот со вторым хочется согласиться: именно ночью с человеком чаще всего приключаются неприятности. Преступления — ночью, несчастные случаи, выражаясь языком протоколов, тоже в темное время суток… Темное — это само по себе наводит на размышления. Темное — синоним черного, оно всегда менее приятно, чем светлое, а значит, — опасно. Но глух человек к предупреждениям природы, не опасается темноты, и та наказывает его…

А может, все не так, и природа равномерно разбросала напасти по циферблату суток, а уж сам человек, пострадавший от комендантского часа, ею установленного, сделал неправильные выводы…

А может, и пострадавший тут ни при чем, поскольку для него нет большой разницы в том, когда он, скажем, сломал себе ногу — днем или ночью, и разве легче ему от того, что ограбили его или избили до полусмерти не при ярком свете солнца, а при бледном — луны…

Пострадавшему все равно… А кому же не все равно? Да, разумеется, тем, кто расследует преступления и несчастные случаи.

Это от них идет мнение, что все происшествия случаются ночью. Еще бы, когда тебя раз-другой поднимут среди ночи — вмиг пропадет и чувство юмора, и способность логически мыслить, и ты еще сомневаешься в том, что все ирландцы — рыжие, но с тем, что все происшествия случаются ночью, — согласен безусловно.

Так рассуждал Федя Внучек, безуспешно пытаясь отыскать в темноте второй носок.

— Зажги свет, — недовольно буркнула жена, и Федя услышал, как она поворачивается к стене и натягивает на голову одеяло.

Чертыхнувшись, он потянулся к выключателю. Вспыхнувшая лампочка осветила кровать, письменный стол, полку с книгами, два стула друг на друге — теснота не позволяла им разместиться обычным образом, телевизор на стиральной машине, стоящего Федю, и злополучный носок, прятавшийся за кроватной ножкой.

Уже через секунду свет в комнате погас, а наш герой, прихватив с собой носок и стул, на спинке которого висела его одежда, на цыпочках вышел в коридор.

Плотно прикрыв дверь в комнату, Федя отделил себя от жены и мгновенно превратился из подкаблучника, коим он был всегда в ее присутствии, в самого себя — старшего оперуполномоченного Каминского горотделения КГБ капитана Внучека.

Капитан прошел в ванную и принялся чистить зубы. Он яростно водил щеткой по зубам и деснам, быстро отходя от сна и думая, что его друг и коллега Серега Надеин, научивший его многим способам себя будить, называл такую чистку одной из разновидностей зарядки.