— А как было на Бульварах?
— Там была настоящая бойня. Солдаты были вооружены до зубов: ружья, гранатометы, дубинки. Они перегородили грузовиками улицу и открыли огонь по алжирцам из-за укрытия. Я спрятался в холле кинотеатра «Миди-Минюи», помню даже название фильма, который показывали в тот вечер: «Воскресители трупов».
— Значит, я могу не ходить в центр кинематографии.
— Почему?
— Перед смертью Роже Тиро, видимо, ходил в кино. У него в кармане был найден билет.
— Не думаю, что кто-то подложил билет в карман мертвеца…
— Допускаю, Ронер, что вы вовсе не рветесь мне помочь.
— Ошибаетесь, инспектор, я не увиливаю. Семнадцатое октября для меня важная дата. Конец моей карьеры в полиции. За двадцать лет я никому обо всем этом не рассказывал. И вдруг появляетесь вы и заставляете меня выложить все, что у меня на душе. Дайте время подумать. Кажется, я пересек улицу Фобур Пуассоньер перед зданием «Юманите». Выпил кофе в баре «Ле Жимназ». Там находилась группа бельгийского телевидения. Никто из них не верил своим глазам, глядя на это побоище. Бельгийцы устроились за музыкальным автоматом, и оператор вел съемку без перерыва. Хотя было уже темно.
— Вы ничего не заметили возле улицы Нотр-Дам де Бонн-Нувель?
— Ничего, инспектор. Затем я вышел из бара и направился к Версальским воротам, где в Выставочном парке собирали арестованных алжирцев. Но на Бонн-Нувель стреляли со всех сторон. Там-то оказалось больше всего убитых и раненых, не считая закрытого двора в Сите.
— Вы хотите сказать, что демонстрантов убивали в самой префектуре? Это невозможно!
— В ту безумную ночь все было возможно. Правительство объявило о трех или четырех убитых. Цифру надо увеличить по крайней мере в пятьдесят раз. К двум часам ночи вызвали целую бригаду из Института судебной медицины, чтобы увезти сорок восемь трупов из маленького садика, примыкающего к собору Парижской богоматери. Судя по упорным слухам, речь шла о руководителях ФЛН, привезенных в Сите для допроса. Их поместили в изолированное помещение на втором этаже, а затем туда внезапно вошли десять шпиков с автоматами на изготовку. Арестованные решили, что настал их последний час, и ринулись к забитой двери в глубине комнаты. Под их нажимом дверь распахнулась. Она вела в штабной зал префектуры. Префект и его окружение, которые координировали операцию, услышав шум, решили, что ФЛН напал на их штаб. Вся охрана Сите была брошена против арестованных. Результат — сорок восемь трупов. Судебные медики нашли серьезные причины для объяснения кончины каждого убитого. Все сведения сдали в архив. И для всех лучше, чтобы они там оставались.
В первый раз за весь разговор со мной Ронер оставил иронический тон.
— У вас хватило мужества сунуть нос в грязные дела, но, чтобы вылезти из грязи, не надо производить много шума.
Я добрался до Парижа из Курвилье и вышел у Северного вокзала часов в пять. В это время редкие пассажиры торопились к автобусной остановке.
Мне пришла в голову мысль навестить госпожу Тиро, но потом я подумал, что приличнее было бы предоставить возможность ей самой выбрать время и место встречи. Сидя в баре «Виль де Брюссель» в ожидании пива, я решил вызвать по телефону Бельгию. Пять минут спустя дежурная бельгийского радиовещания и телевидения осведомилась, с кем я хочу говорить.
— Прошу соединить меня с господином Дерилем или с господином Терлоком из отдела репортажей. Это по поводу фильма, снятого для передачи «Девять миллионов».
— Этой передачи не существует уже десять лет. У нас в стране теперь двадцать миллионов населения. Могу связать вас с господином Дерилем. Он ведет актуальные темы в вечерних последних известиях.
К телефону подошел Жан Дериль.
— Алло, у телефона инспектор Каден из Тулузы. Я веду следствие об убийстве молодого человека, отец которого погиб во время октябрьских событий тысяча девятьсот шестьдесят первого года в Париже. Во Франции мало документов об этих событиях, по крайней мере доступных документов. Поэтому я хотел бы посмотреть фильм, снятый вами в то время.
— Это странно слышать — особенно от полиции… За истекшие двадцать лет я убедился в отсутствии интереса к таким пленкам со стороны французского правосудия. Могу предоставить их в ваше распоряжение. Давайте договоримся о времени.
— Прекрасно. Я на Северном вокзале. Следующий поезд в Брюссель в семнадцать сорок пять. Готов встретиться с вами сегодня же вечером.
Читать дальше