Сирил Хейр - Жилец (= Арендатор смерти)

— Какая чушь, папа? Да входи же, нечего сверкать глазами в дверях. Здесь ужасный сквозняк. Ганди может простудиться.

Генерал-майор Джеймс Дженкинсон, кавалер ордена Бани III степени и ордена Индийской империи III степени, несмотря на свой вспыльчивый нрав и рассчитанный на учебный плац голос, был хорошо вышколенным родителем. Он смиренно вошел в комнату и прикрыл за собой дверь.

— Ума не приложу, с чего тебе вздумалось дать собаке такое дурацкое имя, — проворчал он, показывая на невзрачную дворняжку, дремавшую у камина.

— Теперь, когда он стал таким косматым, это действительно звучит немножко глупо, — признала его дочь. — Но поначалу — помнишь? — он был ужасно облезлым, совсем голеньким, что это казалось единственным подходящим именем для бедняжки. А к тому же это имя удобно выкрикивать. Но если ты так уж настаиваешь, я попробую называть его Уинстоном, только не думаю, что он будет на него откликаться.

Генерал ничего не ответил на это предложение, удовлетворившись тем, что очень громко и свирепо откашлялся.

— Ну, так в чем дело? — повторила вопрос Сюзан, поскольку отец хранил молчание. — Ты ведь пришел не только для того, чтобы поворчать по поводу бедняжки Ганди, как я полагаю?

— Вообще-то я пришел поговорить с тобой о Га… об этой твоей собаке, ответил ее родитель. — Он влип в историю.

— В историю? Ганди? Отец, что ты имеешь в виду?

— Убийство овец.

— Но это какая-то нелепость! — воскликнула Сюзан, не на шутку всполошившись. — Ты же знаешь, ему такое и во сне не приснится! Я признаю, что время от времени Ганди гоняет старых кур, так, для забавы, но на овец он даже не посмотрит! Как ты мог такое подумать?

— Так думаю вовсе не я, — сказал генерал. — Так думает полиция.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что полиция разыскивает моего бедняжку Ганди?

— Я не знаю, кого или что они разыскивают, — раздраженно проговорил генерал. — Только ты знаешь не хуже меня, что в последнее время на известковых холмах было много шуму из-за овец, растерзанных собаками…

— Но никому даже в голову не приходило обвинить в этом Ганди…

— И полиция наводит справки. И я думаю, они совершенно правы, — поспешно добавил генерал, пока его опять не перебили.

— Но откуда ты знаешь, что они наводят справки о Ганди? — забеспокоилась Сюзан.

— Я сказал бы тебе это еще пять минут назад, если бы ты не перебивала меня все время. Они только что звонили из Льюиса.

— И спрашивали насчет моего милого Ганди?

— Спрашивали насчет большой собаки, принадлежащей мне. Я сказал им, что у меня никогда не было большой собаки, а вот у тебя есть.

— Отец!

— Но ведь это правда, разве нет? — тут же начал оправдываться генерал под осуждающим взглядом голубых глаз дочери. — Он — твоя собака, как я полагаю? Ты же знаешь, я никогда не брал на себя ответственности за него, никакой ответственности.

— И ты позволил им обвинить Ганди в растерзании овец и даже не заступился за него ни единым словом? — угрожающе спросила Сюзан.

— Конечно нет, моя милая девочка, — заверил ее отец. — Ничего такого и в помине не было. Его ни в чем не обвиняют. Говорю тебе, они просто наводят справки.

— Какие справки?

— Какого рода справки полиция наводит в подобных случаях? Откуда мне знать? Они просто… ну, наводят справки.

— По телефону? И предъявляют всякие ужасные обвинения…

— Никаких обвинений.

— Ну хорошо, инсинуации в адрес собаки — бедного ягненка, которого они никогда не видели?

— Ну что ты вбила себе в голову, — грустно произнес генерал Дженкинсон. Они хотят посмотреть на собаку — только и всего. Сержант или кто-то там еще уже на пути сюда, чтобы… ну, чтобы навести справки, как я уж сказал.

— И что ты ему скажешь, когда он приедет? — поинтересовалась Сюзан.

— Я вообще не собираюсь с ним видеться, — поспешно ответил генерал. — Я уйду на конюшню. Это твоя собака, и будет гораздо лучше, если ты сама с этим разберешься. Я не беру на себя ответственности, никакой ответственности.

Прикрывая свой отход излюбленной фразой для трудных ситуаций, генерал откашлялся в самой воинственной манере, вышел из комнаты и — поскольку он был человеком слова — действительно пошел на конюшню, где посвятил час безмятежному созерцанию животных, за которыми если и числились какие-то грехи, то уж, во всяком случае, не убийство овец.

Предоставленная самой себе, Сюзан некоторое время сидела молча. Потом ласково потянула Ганди за уши.

— Это ведь ошибка, правда, приятель? — прошептала она. Потом поднялась наверх припудрить нос. «Если это тот чудесный сержант Литлбой, который приходил, когда к нам влезли воры, то все будет в порядке, — подумала Сюзан. Но лучше все-таки не рисковать».