Кен Бруен - Убийство жестянщиков

– Свежий воздух иногда подводит.

Я вытащил курево, вытряс сигарету и щелкнул зажигалкой. Ни привета, ни ответа.

– Черт, – выругался я.

На нем были черный костюм, белая рубашка и аккуратно завязанный галстук. Он сунул руку во внутренний карман, достал зажигалку «Зиппо» и протянул мне. Я прикурил, попытался вернуть зажигалку, но он сказал:

– Оставьте себе. Я бросил курить.

– Она же серебряная.

– Давайте считать, что я даю ее в долг.

– Ладно.

Я присел на оконный карниз и спросил:

– Что вы хотели мне сказать?

– Вы меня знаете?

– Нет.

– Уверены?

– Я не забываю лиц.

– Я Трубочист.

Я снова взглянул в его лицо. Он не шутил.

– Не обижайтесь, приятель, но мне это ни хрена не говорит.

– Тинкеры? [1]

– Это что, шутка?

– У меня с юмором плохо, мистер Тейлор.

– Зовите меня Джеком. Итак… что вам нужно?

– Помощь.

– Не понимаю, чем я могу вам помочь.

– Вы помогли Энн Хендерсон.

Ее имя застало меня врасплох, царапнуло душу. Наверное, по лицу было заметно. Он сказал:

– Мне жаль, что я вас огорчил, мистер Тейлор.

– Джек, меня зовут Джек.

Я отбросил сигарету, проследил за ее полетом. Потом сказал:

– Послушайте, Трубо… Ну и имечко. Я этим больше не занимаюсь.

– Она сказала, вы поможете.

– Она ошиблась.

Я хотел встать, но он выставил вперед руки:

– Наших людей убивают.

Такой фразой кого хочешь остановишь. Без вопросов. Меня остановило. Я повернулся к нему. Он сказал:

– Вас долго не было. Я знаю. За последние полгода убили четырех тинкеров.

Он помолчал и с презрением в глазах продолжил:

– Эти полицейские, они ничего не делают. Я обращался к старшему инспектору, его зовут Кленси. Вы о нем слышали?

Я кивнул, и он сказал:

– Для них они всего лишь бродяги, цыгане… и все знают, что они всегда убивают друг друга.

– И что, по-вашему, я могу сделать?

– Выяснить.

– Что выяснить?

– Кто их убивает и почему.

Так вышло, что я задержался в пабе Джеффа еще на несколько дней. Главным образом из-за того, что не мог собраться с силами и сдвинуться с места. Было уже около полудня, когда я немного оклемался. Крикнул Джеффу, чтобы принес пинту.

– Не рано начинаешь?

– Господи, да я поднялся в восемь.

Он вгляделся в мои глаза и заметил:

– Заметно, что поднялся.

Я сел и огрызнулся:

– Не лезь, куда не просят.

Джефф не стал отвечать, начал наливать пиво.

– Чего такая спешка?

Я немного остыл и ответил:

– Пора перебираться в «Бейли».

– Поживи еще несколько дней. Кэти тебе рада.

Я смотрел, как он наливает кружку, потом рискнул:

– А ты, Джефф, какой у тебя интерес?

– Я твой друг, у меня нет никакого интереса.

Ну что на это скажешь?

Открылась дверь, и вошел Трубочист. Сегодня в синем костюме, рубашка тоже синяя, но потемнее, и шерстяной галстук. Если бы не золотая серьга, его можно было бы принять за полицейского. Ужасно захотелось его поддеть. Сказать что-то вроде: «Глядите-ка, какая машина приехала».

Но вместо этого я сказал:

– Присоединяйтесь.

– Минеральной, пожалуйста.

Джефф переспросил:

– «Клаб Орэндж»?

– Да, пожалуйста.

Мы некоторое время изучали друг друга, потом Трубочист отпил глоток воды. Захрустел льдом, продемонстрировав крепкие белые зубы. Спросил:

– Вам жилье не требуется?

– Нет… нет, не требуется. Я по уши в апартаментах.

Он коротко улыбнулся и заметил:

– У вас острый язык.

– Стараюсь.

Он вытащил связку ключей, положил их на стол, сказал:

– Вы должны знать Хидден Вэлли.

– Разумеется… Там живет Джон Арден.

– Кто?

– Номинировался на Букеровскую премию, известный драматург…

Он поднял руку:

– Я мало смыслю в книгах, мистер Тейлор.

– Никогда не поздно.

– Я не хочу сказать, что необразован… Я имел в виду совершенно другое.

Я заметил блеск в его глазах. Понял, что с ним шутить опасно. Но все равно не мог остановиться и вылез с предположением:

– Задело за живое, верно?

Он пропустил мое замечание мимо ушей, сказав:

– Один из моих людей купил там дом, но так и не переехал. Я готов предложить его вам. Он небольшой, но вполне пристойный.

– Вы отдадите его мне, если я соглашусь вам помочь.

– Да.

– А если я ничего не найду?

– Дом в вашем распоряжении на полгода.

Мой инстинкт подсказывал мне: «Скажи „нет“».

Я же сказал:

– Договорились.

Взял ключи и попросил: