Мария Брикер - Коллекционер закрытых книг

– Про агентство «Антикриминал» впервые слышу. Мы с ним не работаем, – пробормотал Каверин.

Зотова собралась уже было загрызть сына депутата, но тот вдруг заплакал и склонился над бумагой. К приходу адвоката Каверин закончил свое сочинение, поставил внизу подпись и был отпущен домой.

– Добрый день, – улыбнулся седовласый мужчина в дорогом костюме.

– Кому добрый, кому не очень, – буркнула Елена Петровна. – Присаживайтесь, я ознакомлю вас с материалами дела.

– Ничего не понимаю, – пролистнув страницы, озадаченно взглянул на нее адвокат.

– А что вам, собственно, непонятно? Все обвинения с вашего клиента сняты. Идите с богом.

– Чудесно. Как вы понимаете, в долгу мы не останемся.

– Да, по долгам придется рассчитаться по-любому. Передайте вашему нанимателю, что на основании признательных показаний Дениса Эдуардовича Каверина и показаний Григория Варламовича Плешнера я направляю все материалы председателю Следственного комитета с просьбой ходатайствовать перед Государственной думой о снятии с депутата Эдуарда Каверина депутатской неприкосновенности и о получении согласия на возбуждение в отношении оного уголовного дела.

– Какая же вы фантазерка, Елена Петровна. Столько лет на службе, а до сих пор верите в чудеса, – покачал головой седовласый. – Даже если ваша писулька дойдет до верхов, в чем я сильно сомневаюсь, то надеяться вам все равно не на что. За свою историю Государственная дума лишь трижды давала согласие Генеральному прокурору на снятие депутатской неприкосновенности.

– Я просто делаю свою работу, – улыбнулась Зотова. – На этом прошу меня извинить. Дел по горло.

Дел у нее действительно скопилось много. Надо было срочно объявить Германа Волошина в розыск и получить санкцию на обыск магического салона Матушки Кассиопеи.

На Фрунзенской набережной Елена Петровна оказалась первой. Хотелось поговорить до приезда ребят, наедине. Трофимов, паразит, словно сквозь землю провалился. Прислал с утра эсэмэску, что находится в ОВД Митино, видео с телефона у него, что он вычислил воришку диктофона и отправляется за главной уликой, – и пропал. В сообщении была еще одна ошеломляющая информация. Трофимов написал, что видео зафиксировало, как из подъезда дома, где проживала Климова, выскочила Эмма Шалимова (Венечка пока был не в курсе, что Эмма Шалимова и дочка Анастасии Кошкарец – одно лицо). Вот какого черта девчонку туда занесло, хотелось бы знать? Одно было ясно: исчезновение Эммы Кошкарец как-то связано с убийством Елизаветы Климовой.

Дверь в салон Матушки Кассиопеи оказалась не заперта. Зотова формально постучалась и вошла. Бдительная Марьяна на сей раз посетительницу не встречала.

Елена Петровна прошла по коридору к кабинету целительницы и заглянула за бархатную гардину. В комнате было непривычно светло и пахло дождем. Колесникова сидела в инвалидном кресле у открытого окна, на ее коленях лежал пушистый плед и стояло блюдце с пшеном. На подоконнике ворковали два белых голубка – Ольга кормила птиц с ладони. Солнечные лучи падали на ее хрупкую фигуру, отражались в длинных рыжих волосах, собранных в косу. Лицо казалось безмятежным.

– Рада снова вас видеть, госпожа сочинительница, – усмехнулась Колесникова, не отрываясь от своего занятия. – Вы гениально сыграли свою роль. Редко кому удается обвести меня вокруг пальца.

– Не могу разделить вашей радости, – вздохнула Зотова. – Мне жаль, что приходится встречаться при таких неприятных обстоятельствах. У нас ордер на обыск ваших владений. Скоро сюда прибудет группа с экспертами и понятыми. Где ваша помощница?

– Марьяну я отпустила, чтобы не мешалась. В последнее время она страдает излишним любопытством и не дала бы спокойно поговорить. Обыск? Пожалуйста, я не возражаю. Хотя совершенно не понимаю, что вы хотите найти у меня в салоне. Это я убила Светлану Сколкову, Евгению Полярную и Елизавету Климову. Мои признательные показания лежат на столе. Но доказательства искать бессмысленно. Все они здесь, в моей голове, – тихо сказала Ольга.

Наконец она обернулась, посмотрела на Зотову и переменилась в лице. Глаза ее потемнели, от безмятежности не осталось и следа.

– Господи, да у вас жар! Вы больны?

Колесникова пристально оглядела «госпожу писательницу» с ног до головы и вдруг закричала:

– Дура! Идиотка несчастная! Ноги лишиться хочешь? Посмотри на меня! Так же хочешь всю оставшуюся жизнь провести в инвалидном кресле? Снимай обувь и ложись на кушетку, корова тупая! – скомандовала целительница.