Хосе Мариа Гелбенсу - Не загоняйте убийцу в угол

– Кажется, это Хуанита, – сказала запыхавшаяся Кармен. – А в Гранаде что?

– Порядок. Все совпадает с тем, что рассказала Марта. Ответ на мой запрос высылают, но копии самых важных документов я попросила сразу же прислать по факсу. Проследи, пожалуйста, за этим. Как придут, тут же мне позвони. Я поехала на место происшествия. Следственную группу вызвали? Где они меня ждут? На своей машине я туда вряд ли смогу подъехать. Ну и денек! Хоть телефоны выключай… – тут она хлопнула себя рукой по лбу. – Господи, надо же позвонить прокурору, он с ума сойдет от всего этого!

Кармен вернулась в канцелярию, дыша словно после утренней пробежки. И тут она увидела, что секретарша показывает на лежащую на столе телефонную трубку.

– Я уже не знаю, что ей говорить, – извиняющимся тоном сказала она.

Кармен покорно вздохнула, взяла трубку и приготовилась слушать. Звонила Дора, прислуга сеньоров Аррьяса. Кармен терпеливо выслушала ее, сделала вид, будто что-то записывает, и повесила трубку. Какая чушь! Кто-то видел дым над трубой Хижины, ну и что?! Делать им нечего, этим девушкам, вот и выдумывают! Трубы для того и существуют, чтобы из них дым шел.

«Но не летом и не в удушающую жару», – подумала затем Кармен, до конца осознав сказанное Дорой. Она вспомнила, какая жара стояла в тот день, когда убили судью Медину, до нее сразу дошло и она схватилась за голову.

– Господи! – громко сказала Кармен, и все вздрогнули. – Только этого не хватало!

Мариана испытывала такое пронзительное сострадание, что у нее на глазах показались слезы – она тут же яростно загнала их обратно. Она вспомнила эту девушку, такую бесхитростную и открытую, которая помогла своей тете справиться с истерикой; девушку, в которой она увидела отражение необратимых перемен в испанском обществе; девушку, которая была уже не прислугой на старинный лад, а искала себе дело в жизни и сама устраивала свою жизнь, и Мариане стало горько, что глупая, совершенно случайная смерть оборвала столько возможностей. В этом не было несправедливости, если только не считать, что жизнь вообще устроена несправедливо. Другие определения приходили Мариане в голову, может быть, более жесткие, но только не несправедливые. Дело не в несправедливости, а в случайности, неотделимой от самой жизни, как ни больно это признавать. Ей было больно, хотя она едва знала Хуаниту, и Мариана хорошо понимала, что и эта боль, и это сострадание относились не только к телу, которое сейчас вытаскивали из воды, но и к ней самой, потому что случившееся пробивало брешь и в ее представлении о мире, и в ее собственной жизни. Любое столкновение с действительностью оборачивается болью, и особенно острую боль причиняют случай, быстротечность, утрата и смерть. Все остальное надо заполнять счастьем, думала Мариана, или пустота завладеет нашими жизнями и поглотит их, как рак, который заявляет о себе, когда уже ничего нельзя сделать. И тут она подумала об Энди, но он был далеко и ничем не мог ей сейчас помочь.

Кармен Фернандес еще раз попробовала дозвониться до Марианы по сотовому телефону, но безрезультатно: наверное, та была сейчас в зоне, куда звонки не проходили. Кармен ненавидела сотовые телефоны. Не сами по себе, а только те из них, что безуспешно пытались работать на побережье Бискайского залива, но из-за особенностей рельефа – чередование гор и долин – теряли всякий смысл. «Что, в Швейцарии никто не пользуется сотовыми телефонами?» – спрашивала себя Кармен, снова и снова набирая номер Марианы. Если через пять минут она не дозвонится, придется ехать в полицию и попытаться связаться по рации с «лендровером» следственной группы.

И в эту минуту она дозвонилась.

– Мариана, Мариана, ты меня слышишь? – Голос ее пробивался с таким трудом, что Кармен с нежностью и ностальгией вспомнила старые телефоны шестидесятых годов, когда надо было ждать, пока телефонистка соединит, а потом громко кричать, и она часто видела, как мать кричит, разговаривая по телефону. – Мариана? Ты пропадаешь. Ты можешь перезвонить?… Это очень срочно. – Кармен не была уверена, что Мариана ее слышала.

Но телефон тут же зазвонил.

– Да, теперь слышу, слава тебе, Господи, – с облегчением сказала Кармен. – Послушай…

– Да. Значит, это она… Да… Поэтому я тебе и звоню. Ты меня слышишь? Да? Хорошо, договорились. Послушай. Звонила прислуга сеньоров Аррьяса… Да. Она позвонила, ты меня слышишь, нет? Она позвонила, потому что в день убийства, ближе к вечеру, видела, что из трубы Хижины идет дым, и удивилась… Нет. Это было потом. Да, именно так. Она только сегодня об этом вспомнила. Нет, ничего особенного в этом нет, кроме того, что это было в день убийства, что Карлос Састре незадолго до того ушел от них и что он растапливал камин, когда стояла невыносимая жара…