Алексей Травин: Следы на карте

Разглядывая расплывшиеся слова в лупу, мы прочитали:

«Чашмаи-поён, 27 мая 1926 года.

Красноармейский гарнизон вместе с доброотрядом принял бой с контрреволюционной бандой Караишана. Бандитов было не менее пятисот конных. Уже сутки сдерживаем напор врагов Советской власти. Нас осталось пять человек. Бандиты окружили и подожгли кишлак. Боеприпасы кончаются. Погибнем, но не сдадимся. Отомстите за нас гадам.

Донесение посылаю с надежным человеком. Если доберется до Янги-Базара, расскажет все.

Командир отряда Васильев».

Изучив это донесение, мы решили, что оно имеет связь с теми событиями, о которых рассказывал геолог, и мы твердо решили выяснить, что же произошло в горном кишлаке Чашмаи-поён в те далекие годы.

Заикаясь от восторга, Ермак кричал:

— Мы пойдем по следам геолога Портнягина и его товарищей. Найдем утерянную карту с отметками месторождений золота на Дарвазе! Вот это будет открытие!.. Вперед, старик!

* * *

Кабинет полковника Ганиева был просторным и светлым. В открытые окна заглядывали зеленые ладони молодых кленов. На блестящем желтом паркете двигались узорные тени. Тишину кабинета нарушал только шелест листьев. Ганиев знал о цели нашего прихода.

— Так значит, вы решили восстановить те события, которые имели место в первые годы Советской власти? Интересно и полезно.— Ганиев задумался. Встал со стула. Долго ходил по кабинету, осторожно наступая на живые паутинки теней.

— Подумать только,— мечтательно продолжал полковник,— все было как будто только вчера, а стало уже историей, которую надо восстанавливать по документам, вспоминать.

Насчет того, что я был героем тех дней, Ульян Иванович, конечно, преувеличил. Если уж говорить о героизме, то героем-то был в то время именно он — Портнягин. Первый русский геолог-энтузиаст. Он, рискуя жизнью, начал исследования полезных ископаемых в горах Таджикистана. В большом костре горит даже сырой хворост, а чтобы разжечь костер, нужны сухие поленья. Я в то время был сырым хворостом, но пригретый большим костром революции, и я иногда вспыхивал.— Ганиев тихо рассмеялся, видимо, довольный своим сравнением. Потом посерьезнел, посмотрел на бумаги, разложенные на столе, и спросил:

— Ну, так чем же я конкретно могу вам быть полезен?

— Расскажите о вашем детстве, как вступили в комсомол? Что тогда делали? — попросили мы.

Полковник подошел к окну, взял между ладоней шершавый лист клена, погладил его, отпустил.

— Детство. А его у меня, товарищи студенты, не было. Просто когда-то я был маленьким. А вот юность комсомольская мне хорошо запомнилась.

— Акбар Ганиевич,— не выдержал Ермак,— что вы знаете про карту геолога Портнягина? С ней у вас тоже связаны какие-то события?

— Карту Ульяна Ивановича? Ну как же, помню. Пришлось мне ее выручать от басмачей.

— А не можете ли вы сказать, где эта карта сейчас? Она исчезла из архива. Мы обнаружили там только докладную записку геолога,— продолжал Ермак.

— Этого, товарищи, я сказать не могу. Не знаю.

— Акбар Ганиевич, расскажите все по порядку о вашем детстве и юности,— попросил я, толкая Ермака ногой, чтобы он не заскакивал вперед и не мешал полковнику сосредоточиться.

— Рассказ будет длинный. Хватит ли у вас терпения, ребята? — улыбнулся Ганиев.

Мы разом кивнули и заверили его, что .можем слушать хоть три дня подряд.

Позднее мы много раз встречались с Акбаром Ганиевичем. Из его рассказов у нас постепенно вырисовывалась картина событий, происшедших в кишлаке Чашмаи-поён.

В тени старого тутовника отдыхает отара. На нижнем упругом суке сидит он, черномазый кишлачный чабан, Ему весело изображать скачущего всадника. В правой руке у мальчика хворостинка — сабля, которой он срубает листья и молодые побеги. Джигит старается дотянуться до засохшего сучка, но хворостинка коротка.

— Не уйдешь, старый шакал, срублю тебе башку! — кричит мальчуган.— Смерть свирепому Караишану! — с этими словами он делает рывок вперед, но, видимо, забыв, что сидит на сучке, падает на землю в середину отары. Овцы разбежались и с любопытством уставились на своего чабана. Мальчишка больно ушибся о мелкие камни, но не заплакал, а сел и стал растирать колено. В это время старый бородатый козел, признанный вожак отары, неоднократно битый мальчиком за упрямство и стремление увести отару в горы, подскочил к упавшему обидчику и больно боднул его в спину.

Мальчик не спеша поднялся, проворно схватил хворостинку, как тигренок, сделал несколько прыжков и огрел козла по спине.