Белинда Бауэр - Черные Земли

— Ты не там копаешь.

— Что значит «не там»? Какая разница, где копать?

— Есть разница.

Долгая пауза.

— Сказать — почему?

— Ну?

— Потому что надо представлять, как думает убийца!

— Да? — Стивен, сопя и изгибаясь, продолжал бороться с переплетением корней.

— Да! Вот представь себе: если бы ты кого-то убил, где бы ты его закопал?

— Да он же закапывал их повсюду, до самого Данкери-Бикон. [2] Данкери-Бикон — самая высокая точка плато Эксмур и всего графства Сомерсет.

Льюис примолк, но ненадолго.

— А может, в какой-то момент все пошло не так. Может, он подумал — я уже шесть человек здесь похоронил, надо бы прекратить. Перейти на новое место. На Черные Земли, например. Чтобы никто не нашел, понимаешь?

Пауза.

— Стив! Ты меня понял?

— Угу. Понял.

— Когда я в следующий раз приду помогать, будем копать на Черных Землях.

Вдобавок к этому Льюис вечно поедал его бутерброды. Стивен пробовал не говорить, что там внутри, но Льюис обязательно проверял и обязательно отправлял в рот. Стивену оставалось только побыстрее прикончить Льюисовы припасы — даже если еще не проголодался, — чтобы не остаться вообще ни с чем.

Льюис быстро начинал скучать. Уже в четыре он принимался ныть, что пора домой, — хотя Стивен мог бы копать еще часа три.

С Льюисом Стивен выкапывал максимум три ямы. Но, несмотря на это, Стивен радовался, когда Льюис вызывался идти с ним. С Льюисом у него пропадало ощущение странности происходящего, точно перекопать пол-Эксмура в поисках трупа — дело совершенно нормальное, если только заниматься им в компании.

Стивен отбросил лопату и полез в спаровский пакет:

— Ну и что ты мне оставил?

— Чего?

— Опять сожрал горбушку!

На широкой конопатой физиономии отразилось невинное изумление:

— А ты хотел горбушку? Ну извини, я не понял.

Стивен снова вздохнул. Толку-то спорить? Они с Льюисом обсуждали преимущества горбушки раз шесть. Льюис прекрасно знал, что горбушка лучше, и перед лицом такой наглой лжи Стивен терялся. Но стоит ли из-за бутерброда с арахисовым маслом рисковать дружбой?

С другой стороны, Стивен смутно ощущал, что в один прекрасный день все не доставшиеся ему горбушки снесут Льюиса волной справедливого негодования.

Он быстро съел свой бутерброд, смахнул помидор с бутерброда Льюиса — мрачно отметив, что и тут горбушка ему не досталась, — и тоже съел.

Про письмо Стивен рассказывать Льюису не стал. Это смущало его — точно он написал письмо Стивену Джеррарду, [3] Английский футболист, капитан «Ливерпуля» и сборной Англии. чтобы попросить автограф.

Естественно, если бы Стивен Джеррард действительно прислал ему автограф, все мальчишки сбежались бы посмотреть на него и потрогать — кроме разве что дяди Билли, поскольку тот болел за «Манчестер Сити», мельком подумал Стивен. Но до тех пор проситель автографа подвергался бы всеобщему осмеянию, а то и оскорблению действием, причем ежедневно.

Нет, он сможет рассказать кому-либо о письме, лишь когда разыщет тело Уильяма Питерса.

Только тогда он расскажет обо всем, что сделал, — при условии, что мама и бабушка будут благодарны и признают, что цель оправдывала средства.

Волнение, охватившее Стивена после письма Эйвери, сменилось разочарованием, когда он прочитал ответ. Вначале.

Но спустя несколько дней два аккуратно выведенных предложения стали обрастать в его мозгу новыми смыслами.

Сам факт того, что в письме (если не считать личного номера и номера камеры Эйвери вверху страницы) было всего два предложения, означал, что эти два предложения наверняка должны быть обдуманы и проанализированы тщательнее, чем какое-нибудь шестистраничное послание.

«Я не понимаю, о чем вы говорите».

Спустя несколько дней Стивен пришел к выводу: это вранье. Это просто не может быть правдой!

Льюис ошибался: Стивен как раз старался поставить себя на место убийцы, сочиняя письмо, и знал он о психологии преступников куда больше, чем его ровесники.

После инцидента в спальне Билли, когда Стивен со страху напрудил в штаны, — к счастью, Льюису хватало ума об этом не вспоминать, — Летти рассказала о том, что произошло с дядей Билли.

Поначалу Стивен онемел от ужаса, но восторженная реакция Льюиса приободрила его, заставив обнаружить в этой истории свое очарование. Мать назвала ему имя Эйвери, но и только, никаких подробностей она не сообщала. Зато на следующий год Стивен прочитал про маньяков — естественно, втайне от всех, пряча библиотечную книгу в рюкзаке и читая по ночам при свете фонаря.