Юрий Михайлик - При странных обстоятельствах

Затем Чумаков продемонстрировал Стамболцяну направление.

— Это не наше, — разволновался начальник отдела кадров. — И подпись не моя. И направления мы выдаем на бланке треста — вот смотрите. И расписываюсь я совсем по-другому.

И тут он выложил Чумакову несколько бланков, показал документы и приказы со своей подписью. Подпись заделывал Стамболцян классически — по всем образцам военной каллиграфии: крупно, с палочками и точками и жирной завитушкой в конце фамилии.

Таким образом, Гриша Коваленко растворился в тумане. С одной стороны, это было неплохо. Вероятно, у него были причины маскироваться, а значит, Чумаков на верном пути. Но с другой — не мог теперь Чумаков откровенно спрашивать бывших сокурсников “Гриши”. Существовала вероятность, что кто-то из них поддерживает контакты с Коваленко и может его предупредить.

Личность Коваленко предстояло устанавливать оперативно-следственным путем. А значит, пора была докладывать Малинину.

С тем и пришел Чумаков к майору и был неприятно удивлен. Малинин сидел, тихонько беседуя с Кравцом, а Чумакову махнул рукой — погоди, зайдешь потом.

И еще минут пятнадцать Чумаков томился в коридоре, ожидая, пока от Малинина выйдет Кравец.

Павел Николаевич был сдержан и корректен, и Валерий безошибочно определил: все, что услышал майор от Чумакова, чрезвычайно его рассердило. Но никаких выволочек Чумакову он устраивать не стал. Познакомившись с заявлением Тюрикова, посмотрев другие документы. Малинин сказал все так же сухо и официально:

— Вызовите Тюрикова. Составьте словесный портрет Коваленко. Изготовьте фоторобот. Постарайтесь получить — только тихо — образец резки украденным аппаратом. Представьте его экспертам. Это направление на учебу отдайте Шульге — пусть дадут заключение. Результаты доложите. У меня все.

— Павел Николаевич! — взмолился Чумаков.

— Все у меня, — бесстрастно повторял Малинин.

Он даже пожалел уходящего старшего лейтенанта — до того расстроенный был у Валерия вид. Но останавливать его не стал — пусть почувствует. Все были предупреждены — никакой самодеятельности. А этот сперва обиделся, что его на автоген посадили, а потом решил демонстрировать высший класс самостоятельной работы. Шерлок Холмс нашелся.

Конечно, природу чумаковских амбиций Малинин понимал. Ведь если и впрямь автоген был похищен на курсах, если похититель сам учился там резать металл, то прав оказывался не Чумаков, а Кравец. А тут уже вступали в силу законы уязвленного самолюбия. И Чумакову хотелось с честью выйти из ситуации. С результатом, который ошеломляет… И сколько раз уже видел Малинин, на собственном опыте знал — больше всего проколов именно там, где хотелось блеснуть и поразить.

— Слушай, а почему, собственно, ты работаешь в милиции? — спросила Танечка. И Чумаков растерялся от неожиданности.

Родители всегда хотели, чтобы он стал музыкантом. Валерку с детства водили по педагогам, все находили у него способности, но то ли с педагогами не везло, то ли способностей было мало, и к десятому классу мать сама поняла: о консерватории сыну и мечтать нельзя. Решили, что он будет поступать в музпед.

И поступил, и даже проучился почти два семестра на факультете “дошколят”. Ему предстояло преподавать музыку в детских садах, друзья подшучивали над этим, но сам Валерий учился старательно. А потом случилось то, что изменило его жизнь навсегда. Случилось само собой. В музпеде была студенческая дружина, патрулировали по вечерам, относились к этому делу легкомысленно — “дружинить” ходили парочками… И однажды Чумаков увидел беспощадную уличную драку — трое избивали одного. Девушка, которая дежурила в паре с Чумаковым, побежала звонить в милицию, а Валерка подступился к дерущимся. Его красная повязка никакого впечатления на них не произвела, и тогда Валерий сунулся в гущу драки, ухватил одного — самого рьяного — за плечо и тут же получил сильный удар по лицу. Почти ослепнув от боли и ярости, Чумаков бросился в драку. Попало ему здорово, но уже шла, мигая синим светом, патрульная машина, и дерущиеся кинулись врассыпную. Чумаков бежал следом. С догнал одного в конце квартала. Парень, увидев, что гонится за ним лишь Чумаков, обернулся и вынул нож.