Чингиз Абдуллаев - Разорванный август

Он достал удостоверение, протянул его Карине. Она вытащила свое и сунула их дежурной.

– Вот, полюбуйтесь. Я журналистка, и это мое удостоверение. А он – секретарь Союза писателей. Я пришла брать у него интервью о межнациональных отношениях между нашими народами. Теперь вы нам поверили? Посмотрите наши документы. И еще, обещаю вам, что обязательно напишу статью о вашем хамстве и безобразной работе.

Дежурная внимательно изучила оба удостоверения и улыбнулась, обнажая золотые зубы:

– Так бы сразу и сказали. Сейчас все оформим, не нужно нервничать.

– Как ваша фамилия? – не успокаивалась Карина.

– Не нужно ничего писать. Сейчас я выдам вам разрешение, – продолжала улыбаться эта стерва.

– Скажите фамилию! – закричала Карина. Ее всю трясло от возмущения.

Мурад схватил ее за плечи.

– Успокойся, успокойся, пожалуйста. – Он бувально вырвал из рук дежурной паспорта, документы и выписанное разрешение. Женщина испуганно смотрела на трясущуюся Карину.

Они вышли на улицу. Карина все никак не успокаивалась. Войдя в холл гостиницы, Мурад повторил:

– Успокойся, не надо нервничать.

– И так будет всегда? – дрожащим голосом спросила Карина. – Нам всегда будут напоминать, что я армянка, а ты «азербейджан»? Сколько можно, когда все это наконец закончится?

Они прошли по длинному коридору к его номеру. Мурад открыл дверь и пропустил ее в комнату. Когда Карина села в кресло, предложил:

– У меня есть минеральная, хочешь выпить?

– Не хочу, – отрезала она, глядя в окно.

Он сел напротив нее и взял ее ладонь в свои руки.

– Ты не можешь успокоиться?

– Не могу, – призналась Карина. – Я все время думаю о нашем ребенке. Что мы ему скажем, Мурад? Как он может родиться? Еще не поздно решиться на аборт, еще шести недель нет. Потом будет поздно. Ты понимаешь, что я не готова рожать ребенка, у которого не будет отца? Не готова отвечать на все эти дурацкие вопросы. Не готова объяснять, откуда у меня появился ребенок и кто его отец. Я просто не готова.

– Ты хочешь сделать аборт? – прямо спросил он, чувствуя, как сжалось сердце.

– Не хочу. Но я не знаю, что мне делать. Вот так и будем встречаться, выпрашивая разрешение у этих дежурных и всяких держиморд? А что потом? Мне остаться одной с двумя детьми? Слишком большая и непозволительная роскошь в наши дни. Ты ведь не сможешь жениться на армянке. С твоим статусом секретаря Союза писателей.

– Не говори глупостей!

– Это правда, – возразила она, – и я не знаю, как мне быть. Судя по твоему лицу, ты тоже не знаешь, как нам быть. Значит, этот ребенок будет мешать всем. Мешать тебе, мешать мне, мешать твоим родным, которые и раньше не очень хотели принимать меня в свою семью, мешать моим родным, которые никогда не забудут про бегство моей бабушки в январе девяностого.

Карина резко вырвала свою ладонь из его руки. Мурад потрясенно молчал. Собственно, она сказала все, что он знал и без ее слов. И сказала правду. Поэтому он сидел и молчал. И она тоже молчала. Долго молчала. Пять минут, десять, двадцать... Через полчаса поднялась и вышла из комнаты. Хлопнула дверь. Он остался сидеть в прежней позе и не двигался. Через полтора часа она сама позвонила ему.

– Я решила сделать аборт. Это было какое-то наваждение, я не понимала, что делаю. Нужно было избавиться от ребенка гораздо раньше. Но я была слишком увлечена тобой. Мне казалось, что, родив ребенка, я смогу что-то изменить. Наверное, я была слишком самонадеянной. Или увидела тебя и потеряла голову. Ты ведь прекрасно знаешь, что я всегда любила только тебя. Только тебя одного, Мурад, и поэтому хотела родить именно от тебя. Извини, кажется, я говорю сумбурно и слишком много.

Не дожидаясь, что именно он ответит, она быстро дала отбой. Потом он долго пытался ей дозвониться, но она, очевидно, отложила трубку в сторону, и в телефоне раздавались лишь частые гудки.

Он звонил до глубокой ночи. Наконец в половине второго она ему ответила:

– Зачем ты звонишь? Ты ведь и сам не знаешь, что мне сказать.

– Знаю, – пробормотал Мурад, – я тебя люблю.

Она молчала, слышалось только ее шумное дыхание.

– Я тоже тебя люблю, – ответила наконец Карина, – но, видимо, этого слишком мало, чтобы решиться на рождение нашего совместного ребенка.

– Давай поженимся, – неожиданно даже для самого себя предложил Мурад.

– И как ты тогда вернешься в Баку? С паспортом, в котором будет отметка о женитьбе на Карине Геворкян? Или ты думаешь, что я возьму твою фамилию?