Ольга Володарская: Отвергнутый дар

Он встретил Нину на станции. Представился ассистентом Карского, сказал, что тот послал его за ней. Нина ничего не заподозрила и спокойно прошла к машине. «Ассистент» произвел на нее приятное впечатление. Интеллигентное лицо, правильная речь, прекрасные манеры. Пожалуй, он был из той же породы, что и Энгельс Славин, и одевался похоже. Длинное пальто, шляпа.

«Ассистент» привез Нину на улицу Садовую. Сказал, что Влад живет на ней. И вот тут Водянова почувствовала опасность. Именно почувствовала, ведь фонари не горели, и она не видела, что собой представляют стоящие на ней дома. Когда она присмотрелась к ним, стало ясно – улица Садовая зимой необитаема.

И Нина по-настоящему испугалась! Стала лихорадочно соображать, что ей предпринять, чтобы спастись, но резкий удар в шею оборвал все ее мысли. Нина потеряла сознание…

А очнулась уже в доме с заколоченными окнами. Она лежала на полу, руки связаны… А человек, заманивший ее в этот дом, сидел возле нее на корточках с ножом в руке… Когда он увидел, что Нина пришла в себя, заговорил:

– Как же вы беспечны, Нина. Не думал я, что у меня так легко все получится.

– Кто вы?

– Мое имя вам ни о чем не скажет.

– И все же…

– Меня зовут Борис. Фамилия моя Верещагин.

– И кто вы такой?

– Вы не поверите! Я психиатр! – и он рассмеялся раскатисто.

Смех был абсолютно нормальный. То есть не сумасшедший и даже не нервный. Повеселившись, Верещагин вернулся к прерванному занятию – стал чертить символы на полу.

– Что вы делаете? – спросила Нина.

– Черчу пентаграмму. Буду проводить ритуал.

– Какой?

– Жертвоприношения.

Это слово прозвучало так обыденно, как будто Нина спросила: «Какой сегодня день недели?», а ей ответили: «Четверг».

– Вы что, сатанист? Или черный колдун? Зачем вам это?

– Ни то, ни другое. Я, Ниночка, смертельно больной человек, хватающийся за соломинку.

– Вы умираете?

– Увы. У меня рак в последней стадии. Я так много работал, что мне некогда было заняться своим здоровьем. Да и не беспокоило меня ничего. Поэтому о своей болезни я узнал, когда ничего уже нельзя было поделать. Только смириться со скорым уходом я не мог! Я и сейчас не готов к этому. Умирать страшно не хочется. Я пытался уговорить себя. Внушить мысль о том, что прожил хорошую, а главное, полезную жизнь. – Он говорил страстно, горячо. Но ни на миг не прерывал своего занятия – чертил пентаграмму. И глаз на Нину не поднимал. – Вроде считается, что, когда не испытываешь мучительной боли за бесцельно прожитые годы, умирать не так обидно. Какая глупость! Я страшно, невероятно сильно хотел и хочу жить!

Нине хотелось крикнуть: «Я тоже хочу! Так почему ты собираешься принести меня в жертву?», но она решила не нервировать Бориса. Пусть говорит. А она пока попытается высвободить руки.

– Я с детства мечтал попасть в Индию, – продолжал Верещагин. – Но все откладывал поездку. А потом решился и полетел туда. И не просто посмотреть страну, а чтобы совершить омовение в священной реке Ганг. Мне вдруг втемяшилось в голову, что это меня излечит. Но зря я тешил себя надеждами. Болезнь не отступила. А я продолжал верить в исцеление. Когда Энгельс Славин рассказал мне о колдуне Василии, я подумал – вот оно! Я нашел! Этот человек спасет меня… – Он тяжело вздохнул. – Но тот сказал, что бессилен.

– Вы были у него на приме?

– Приехал к нему домой. Узнал у Энгельса адрес. Когда набрал на домофоне номер его квартиры, Василий спросил: «Кто там? Энгельс Славин?» Я ответил утвердительно, побоявшись, что незваного гостя он домой не пустит. Василий встретил меня на пороге. Оказывается, он не знал, как выглядит Энгельс. И решил, что я это он. Я не стал его разубеждать. Зачем? Просто попросил посмотреть меня. Сказал, что чувствую себя плохо. Василий сразу увидел опухоль. И почувствовал, что я о ней знаю. Пожурил меня, сказал, что ничем не может мне помочь. А затем добавил: «А вот вы сами можете! Способности человека безграничны. Поверьте в то, что в силах излечиться. При помощи спорта, моржевания, голодания, чего угодно. И тогда, надеюсь, болезнь отступит!» И так он был убедителен, что я… Я, честное слово, окончательно уверился в возможности исцеления. Ведь есть же примеры. Единичные, понятно, но все же. Я знал мужчину, который исцелился от того же рака, построив пирамиду в своем огороде. Год он ее сооружал, еще столько же в ней жил. И все. Выздоровел! Вот только я в пирамиды не верю, как и в моржевание. А голодание я пробовал, не помогло. Как и омовение в Ганге. И тут я вспомнил об обрядах, о которых слышал в Индии. Когда я ездил на экскурсию в какой-то храм, гид рассказывал, что в нем проводились ритуальные жертвоприношения. Богатые, но хворые люди умертвляли специальным оружием бедных и здоровых, чтобы выздороветь, впитав во время церемонии живительную энергию жертв. Один раз сам махараджа исцелился там. Но он был так стар и болен, что ему в жертву пришлось принести не обычного простолюдина, а посвященного. То есть человека, обладающего силой и знанием. Можно назвать его колдуном.