Алекс Ровира - Последний ответ

В результате знаменитого письма Эйнштейна и нападения японцев на Пирл-Харбор в 1941 году правительству Рузвельта стало понятно, что они должны создать атомную бомбу раньше, чем это удастся сделать странам Оси. После нескольких несмелых попыток в сентябре 1942 года полковник Лесли Грувз принял под свое начало проект вместе со сплоченной группой ученых, инженеров и техников и предоставил им все необходимое для работы.

В день своего назначения Грувз распорядился доставить 1250 тонн урана из бельгийского Конго, каковые затем складировал на Статен-Айленде. Вторым его шагом явилось возведение завода для расщепления атомов. В октябре того же года Юлиус Роберт Оппенгеймер был назначен директором научной группы. Большую ее часть составляли эмигранты из Европы — этим людям предстояло день и ночь трудиться над изготовлением бомбы. Секретные лаборатории размещались в пустыне Лос-Аламос, штат Нью-Мексико.

Через два года проект «Манхэттен» не выдал желаемых результатов. К сентябрю 1944 года ученые не располагали чертежами, по которым можно было бы собрать боеготовую атомную бомбу. Положение улучшилось в конце года, и вот в начале 1945-го две разные бомбы — плутониевая и урановая — уже были разработаны.

Грувза, уже возведенного в генеральский чин, беспокоило лишь то, что Вторая мировая война закончится раньше, чем он успеет сбросить свои бомбы. Зачем нужно ядерное оружие, если нет врага, которого следует уничтожить?

Пусть сопротивление японской армии было уже сломлено, для капитуляции хватило бы обычных бомбардировок, но президент Трумэн принял решение сбросить атомную бомбу в качестве «дипломатической акции».

Чтобы подготовиться к этому событию, 16 июля ученые из проекта «Манхэттен» произвели успешный взрыв плутониевой бомбы в пустыне штата Нью-Мексико.

Мое внимание привлекла подшитая Йосимурой статья об интригах, окружавших место падения «Малыша» — Хиросиму. Я просмотрел ее, а потом опять взялся за рукопись.

Поскольку взрыв урановой бомбы никогда ранее не производился, ученые опасались возникновения цепной реакции во всей атмосфере планеты. Но, даже несмотря на это, экипаж самолета «Энола Гэй» сбросил именно урановую, а не плутониевую бомбу, последствия взрыва которой были уже изучены.

Существовала еще одна опасность, на сей раз стратегического характера. Бомба опускалась на небольшом парашюте, который должен был раскрыться на высоте шестисот метров от земли. Для этого предназначалось особо чуткое устройство, реагировавшее на атмосферное давление.

Скептики принимали во внимание, что в те годы примерно десять процентов бомб не взрывалось, добавляли к этому сложность устройства по раскрытию парашюта и высказывали немало опасений насчет того, что «Малыш» свалится на землю, не разорвавшись. Тогда японцам, обладавшим самыми продвинутыми технологиями, оставалось бы просто подобрать бомбу и сбросить ее на любой американский город по своему усмотрению.

Несмотря на весь риск, бомбы в Хиросиме и Нагасаки взорвались, как положено, вызвав великие потрясения по всему миру. Эйнштейн, ускоривший их создание, узнал о разрушительной мощности взрывов и превратился в энергичного противника ядерного оружия.

В 1950 году он обратился по телевидению к гражданам Соединенных Штатов с речью по поводу гонки вооружений между США и СССР:

«Мы сумели победить внешнего врага, однако оказались неспособны отказаться от порожденного войной мировоззрения. Невозможно достичь мира, если при каждом принятии решения будет учитываться возможный военный конфликт».

Прочитав до конца главу о проекте «Манхэттен», я заметил, что старый «боинг» уже поднялся в небо над аэропортом Лa Гуардиа. Я подумал, что мир не настолько изменился к худшему, как об этом принято говорить. День одиннадцатого сентября и всеобщая война с терроризмом казались детскими игрушками по сравнению с холодной войной, когда тысячи ядерных боеголовок угрожали стереть с карты планеты огромные города — быть может, все, притом одновременно.

Я запомнил слова одного военного обозревателя: «Вероятно, человечество насчитывает гораздо больше добрых людей, чем мы подозреваем, если, при наличии стольких бомб, были взорваны только две».

Проблема состояла в том, что ядерные заряды никуда не делись. С 1945 года в мире не стало меньше конфликтных ситуаций.

Пока я горестно раздумывал о мировых проблемах, Сара, успевшая вздремнуть, открыла глаза и посмотрела на меня с любопытством. Этот взгляд заставил меня вспомнить о голубых волосах Лорелеи. Хотя сводная сестра моей любимой женщины спасла меня от Павла, я все равно ей не доверял. Эта девчонка была вполне способна нажать на ядерную кнопку, окажись таковая в ее распоряжении.