Алекс Ровира - Последний ответ

Вот почему, когда мы уже сняли друг с друга половину одежды и Диана спросила, можно ли выключить эту фигню, у меня возникли дурные предчувствия.

«Тебе что, не нравится Ник Дрейк?» — спросил я, раздраженно отыскивая пульт управления магнитолой.

Диана, распростершаяся на постели в одном только лифчике, устремила взгляд в потолок и ответила: «Он вгоняет в депрессию. Такая музыка вытаскивает из меня самое плохое».

Потом мы занялись любовью, но в глубине души я уже знал, что тонкая ниточка, которая нас связывала, только что оборвалась.

«Быть может, между нами не так много общего, как нам казалось», — думал я, сжимая Диану в объятии на самом пике наслаждения.

Проснувшись на следующее утро под звуки сальсы, я убедился в своих опасениях. Мне всегда была ненавистна музыка, основанная на ритме и на повторении слов. Я любил печальные мелодии, невеселых типов, которые рассказывают о своем флирте с самоубийством, или же апатичных девчонок, что ищут ответов в небе, широко распахнув глаза.

Я никогда не воспринимал жизнь как площадку для танцев.

Если бы я тогда поделился с кем-нибудь своими размышлениями, меня сочли бы фантазером или параноиком, но в самой глубине души я знал, что мы уже подбирали музыку к первой главе нашего расставания.

От всех этих мыслей меня отвлек неожиданный маневр водителя. Димитрий резко выкрутил руль, съехал с шоссе и затормозил в чистом поле. Запах паленой резины странным образом перемешался с ароматом свежей травы.

Первой моей мыслью было, что я угодил в ловушку. Я ждал, что шофер вот-вот выхватит пистолет и заберет все мои деньги и банковские карточки. Однако оказалось, что все может обернуться еще хуже.

— Нас преследуют, — помрачневшим голосом сообщил Димитрий. — И уже довольно давно.

Я обернулся назад и увидел в тумане свет удаляющихся фар; постепенно они скрылись из нашего поля зрения.

— Где вас высадить?

Такси уже ехало по жилым районам Нови-Сада, чистенького и упорядоченного, как австрийские города. Было чуть позже четырех утра, но на остановках появились первые рабочие, дожидавшиеся автобуса, который, как обычно, отвезет их на завод.

Тревога не покидала меня с тех пор, как я узнал о слежке.

Поэтому я несколько секунд размышлял и только потом ответил:

— Отвезите меня в недорогую гостиницу. Не хочу будить свою девочку в столь ранний час.

Шофер кивнул и предложил:

— Гостиница «Дýга». Мне о ней рассказывали.

Димитрий не уточнил, что именно ему говорили, однако я принял его предложение. Любое место подойдет. Мне нужно вздремнуть на несколько часов, а потом отправляться на прогулку в надежде на встречу с Сарой. Если только она уже не уехала из Сербии.

Пока мы спокойно катили по улице Кирилла и Мефодия, на которой располагалась гостиница, у меня внезапно возникло странное подозрение: а вдруг сама француженка и отравила сотрудников журнала «Мистерие»? Она покинула прием в самый удачный момент, когда все угощались коктейлем, и исчезла бесследно. С другой стороны, Сара Брюне вполне могла принимать участие и в убийстве Йосимуры.

Стоя пред дверью «Дуги», я убеждал себя в том, что в этой истории концов пока не найдешь и связную гипотезу не выстроишь — особенно в половине пятого утра. Как бы то ни было, если именно француженка устранила Йенсена и его людей, то лучше бы она исчезла из моей жизни навсегда.

В таком вот растерянном состоянии я вошел в холл, облицованный белым кафелем, как ванная комната.

Сонный портье с громадным зобом сказал, что у них найдется номер за цену, соответствующую сорока пяти евро. Я согласился на его условия, как положено, зарегистрировался и в пять утра оказался в помещении, более всего походившем на комнату в студенческом общежитии: две узкие койки, разделенные столиком, по обеим сторонам — табуретки. Несомненно, в этой комнатенке было разыграно немало карточных баталий.

Я закрылся на ключ и растянулся на койке, слишком уставший, чтобы заснуть. Я был настолько измотан, что не заметил, как свет электрической лампочки начал гаснуть как раз в тот момент, когда я принялся за рукопись японца — мне надлежало заполнить какой-то пробел в разделе о первой статье Эйнштейна: