Артур Апфилд - Из собрания детективов «Радуги». Том 1.

Кимберли хлопнула в ладоши, в комнату вошла молодая аборигенка и внесла жестяной тазик с горячей водой и кухонное полотенце. Служанка забрала чайник и молочник, а Кимберли сняла с руки платиновые часы и принялась мыть свой чудесный сервиз.

Бони предложил помочь вытирать посуду, но Кимберли отказалась. Вымыв сервиз, она сложила его обратно в шляпную коробку и задвинула обе коробки под диван. Наконец она вытерла стол и снова хлопнула в ладоши, велев служанке унести тазик с водой.

Потом Кимберли присела и закурила сигарету. У нее был вид ребенка, покорно приготовившегося поскучать ради придуманных взрослыми условностей. До сих пор она задала гостям лишь один вопрос — приедет ли Ирвин на бега.

— Вы слышали по радио об исчезновении трекера, который сопровождал констебля Стенхауза? — спросил Бони, и в серых глазах девушки вновь мелькнуло хмурое облачко.

Она кивнула, а когда Бони поинтересовался, не видел ли кто из их аборигенов Джеки Масгрейва, энергично помотала головой. Бони начал испытывать замешательство — он не мог понять, сознательно ли девушка уклоняется от разговора или просто робеет перед неожиданно нагрянувшими гостями. Он задал ей несколько безобидных вопросов, на которые немедленно получил ясный ответ, затем встал и поблагодарил хозяйку за гостеприимство.

— Ну что ж, нам пора в путь, мисс Брин. Кстати, это ваши отец и мать? Там, на фотографиях?

— Да, мистер Бонапарт. Их давно нет в живых. Отца я вообще не знала, а мать едва помню.

— У вас, я вижу, есть даже рация. По сравнению с вами ваша мать, видимо, обходилась немногим. О, новые книги! Вы много читаете?

Подойдя к полке, Бони потянулся за одной из книг, но Кимберли мгновенно оказалась рядом и, задержав его руку, тихо, почти просительно сказала:

— Пожалуйста, не надо их трогать, инспектор. Это все книги Эзры, а он не любит, когда кто-нибудь к ним прикасается.

— Ну, раз так, не буду, не буду, — улыбаясь, успокоил ее Бони. — Я очень хорошо понимаю любовь вашего брата к книгам. У меня у самого много книг, и я терпеть не могу, когда их кто-то трогает. Однако нам действительно пора. Еще раз большое спасибо.

Кимберли пожала гостям руки и проводила до машины. Их со всех сторон окружили аборигены с фермы: мужчины, женщины, дети. Бони быстро пересчитал мужчин и юношей, достаточно взрослых, чтобы работать на скотном дворе. У него получилось тридцать восемь человек.

От фермы Бринов Бони приказал Ирвину ехать на север, намереваясь обогнуть Черный хребет у Утеса Макдональда и возвратиться в Лагуну Эйгара по Уиндемской дороге. Ни у того, ни у другого не было желания разговаривать, хотя Ирвину очень хотелось узнать, почему инспектор так и не допросил никого из аборигенов на ферме.

Дорога стала немного лучше. Через две мили они пересекли гряду невысоких холмов, за ней другую, потом еще и еще. Между цепочками холмов лежали широкие ровные пространства, поросшие высокой поллинией. Затем холмы сменились открытой местностью. Отъехав примерно на девять миль от фермы, они увидели несколько больших загонов для скота.

Бони вышел из машины, сел на верхнюю перекладину изгороди и пригласил Ирвина сесть рядом. На мгновение они залюбовались Черным хребтом в горделивом венце плосковерхих гор и темно-красных скалистых пиков, открытых то прозрачным зимним небесам, то ослепительным молниям летних гроз.

— Место, где был найден Стенхауз, сейчас как раз напротив нас по ту сторону хребта, верно? — спросил Бони. Ирвин кивнул. — Очевидно, именно сюда Брины сгоняли скот и отбирали бычков на продажу. Как называется это место?

— Загоны Девятой Мили.

— Последний раз Брины по какой-то причине задержались с выходом. Известив Стенхауза, что отправятся седьмого, они двинулись в путь только четырнадцатого или пятнадцатого августа.

— Может быть, часть скота отбилась от стада? — предположил Ирвин.

— Возможно. Что-нибудь в этом роде вполне могло произойти. Удивительная девушка!

Ирвин усмехнулся. Бони повернулся всем туловищем и окинул взглядом обширное пространство, ограниченное остатками некогда высокого плато.

— Дымов нет, — заметил он. — Похоже на затишье перед бурей. Аборигены на ферме напомнили мне цыплят, жмущихся к наседке при виде ястреба. Потому я и не стал их допрашивать. Да, удивительно красивая девушка, и вокруг нее тоже немало удивительного…

Ирвин промолчал. Этот худощавый, голубоглазый, с резкими чертами лица человек совершенно не соответствовал его давно сложившимся представлениям о тех, в чьих жилах течет кровь аборигенов. И теперь, после нескольких дней тесного общения с Наполеоном Бонапартом, констебль стал замечать, что у него появляется комплекс неполноценности.