Ли Ванс - Расплата

— Почему ты плачешь? — спросил я.

— Ты так сильно ударился головой… Ты был такой бледный…

— И ты подумала, что я умер. — Я был слишком ошеломлен, чтобы понять, как сильно она расстроилась. Дурачась, я высунул язык и свесил голову набок.

— Прекрати! — закричала Дженна и, как рассердившийся ребенок, замолотила кулачками по моей груди.

— Ну-ка перестань, — приказал я, садясь ровно и поднимая руку, чтобы защититься.

Она молча стояла на коленях; ее длинные волосы закрывали лицо, а плечи бурно вздымались. Рядом с ней находились воткнутые в снег лыжи.

— Дженна?

Одним пальцем я завел волосы ей за ухо, прикоснулся к подбородку и повернул залитое слезами лицо к себе.

— Я так испугалась, — призналась она глухим от волнения голосом. — Мне стало так одиноко…

Я прихожу в себя на аллее за зданием компании «Терндейл», чувствуя щекой холодный тротуар, и какое-то мгновение мне кажется, будто я вернулся в те горы и Дженна опять стоит на коленях возле меня. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее. Ее здесь нет, и внезапно меня охватывает такое чувство страха и одиночества, что я роняю голову на асфальт и плачу. У меня звонит телефон. С трудом перевернувшись на спину, я выуживаю его из кармана здоровой рукой.

— Да, — хрипло каркаю я.

— Это Руперт, — говорит мистер Розье. — Я не вовремя?

— Все нормально.

— Я узнал кое-что интересное о том вкладе на счете вашего друга. Может, заскочите ко мне попозже? В семь тридцать детей уже не будет. Я ухожу в восемь.

Я не в состоянии поднять левую руку, поэтому убираю телефон от уха и смотрю на экран. Сейчас шесть сорок.

— Увидимся в семь тридцать, — соглашаюсь я.

Он прощается. Я сбрасываю звонок и набираю Тенниса.

— Алло? — Звук такой, как будто он говорит по громкой связи.

— Это Питер. Ты где?

— Еду вокруг Таймс-сквер, пытаюсь найти гараж, который не дерет сорок баксов за два часа стоянки. Почему бы тебе не стать членом клуба, у которого есть собственная парковка?

— Я в пробке, — отвечаю я. — Можешь забрать меня?

— Ты где?

Я снова поднимаю голову и осматриваюсь, пытаясь сориентироваться.

— На Сорок седьмой. Между Шестой и Седьмой. На нечетной стороне улицы.

— Буду через пять минут.

Я роняю голову и неподвижно лежу на спине. Прямоугольная полоса ночного неба подсвечивается фонарями на аллее, и низкие облака мерцают золотыми и розоватыми бликами. Было бы хорошо упасть в небо и оказаться далеко-далеко. Еще не время, говорю я себе, переворачиваюсь на живот и сантиметр за сантиметром поднимаюсь на четвереньки. Еще не время.

— Если ты не хочешь рассказывать, что происходит, — дело твое, — говорит Теннис, ведя машину одной рукой и обвиняюще тыча в меня другой. — Но тебе надо бы в больницу.

— Я тебе уже говорил. Все кости целы.

— Да ты еле в машину забрался.

— Я не хотел залезать в твою машину. Здесь же собачий холод. Кому в голову придет ездить по городу в середине зимы со сломанной печкой?

— Может, мне вообще машину выкинуть, из-за того что вытяжной вентилятор сломался?

— Может, тебе стоило бы починить его, скряга?

— У них не было нужных деталей. И не меняй тему.

Я шутливо ругаюсь с Теннисом, и мне становится лучше, хотя зуб на зуб не попадает. Дело не в одной только печке. Подобрав меня, Теннис настоял на том, чтобы мы остановились у корейского магазина, где он купил гигантскую упаковку ибупрофена и заплатил торговцу-подростку, чтобы тот загрузил через окно со стороны пассажира пузыри со льдом, обложив ими мою руку, плечо и бедро, как свежую рыбу. Боль можно кое-как терпеть, только если сидеть не шевелясь, но в таком случае можно замерзнуть до смерти. Я изо всех сил стараюсь не вспоминать, как Эрл и Уильям смеялись надо мной, пока я валялся на полу, корчась от боли. Сначала мне нужно расплатиться по другим счетам, но я чертовски надеюсь, что мне удастся добраться и до них.

Теннис тормозит перед библиотекой и паркуется во втором ряду. Минуту мы тихо сидим, наблюдая, как крупная негритянка в форме водителя трамвая ведет по ступенькам маленького сонного мальчика. Сейчас семь пятнадцать.

— Серьезно, Питер, — говорит Теннис, — какого черта происходит?

— Я тебе уже объяснял. Я пытаюсь разобраться, кто убил Дженну.

— Ты не хочешь предоставить это полиции?

— Я сотрудничаю с полицией, но в деле замешаны и другие люди. Все так запутано. Я пока что не могу рассказать полицейским все.

— И не можешь объяснить мне почему.