Марина Серова - Главный принцип гадания

– Доброго здравия, Игорь Семенович!.. Спасибо, Игорь Семенович, вашими молитвами… Да, Игорь Семенович. Конечно, Игорь Семенович.

Долгая пауза, в течение которой глаза Берковича постепенно округлялись, увеличиваясь при этом в диаметре. В конце концов они почти сравнялись размерами с линзами его очков.

– Все сделаем, Игорь Семенович! Мы и так… с мадам Татьяной, ой, простите, мадемуазель… Что? Нет, это я не вам! Мы с ней душа в душу… Что? Нет, я не в этом смысле… Нет! Нет! Звонить в Алма-Ату не надо, мы сами все решим. Спасибо, Игорь Семенович, до свидания, ждем вашего приезда! Передаю трубку, Игорь Семенович.

Беркович двумя руками протянул мне трубку.

– Таня, Беркович все устроит, не волнуйся. Я всю их «Трансазию» могу по миру пустить, если захочу. Они это знают. Ты с ними держись поуверенней. Я ему сказал, чтобы с тобой обращались, как со мной. А я на днях все равно приеду. Мне в те края по делу надо.

– Хорошо, Игорь, мне очень приятна твоя забота. Но, главное, не забудь то, что я тебе сказала. Звони прямо сейчас, не теряй времени.

– Хорошо, дорогая, звоню немедленно.

– Тогда, до свидания.

– До скорого свидания, – закончил разговор Снегирев с ударением на слове «скорого».

Беркович не подвел фирму «Трансазия»: устроили меня вполне прилично, в роскошно меблированной пустующей квартире его приятеля, который, по словам Берковича, уехал в Израиль, а ему поручил продать квартиру со всем содержимым.

Из квартиры я решила не выходить, пока не получу известий от Кирсанова, благо стараниями Берковича недостатка съестных припасов я не ощущала.

Сутки я отсыпалась на широченной кровати и приводила себя в порядок.

Вторые сутки я читала и смотрела телевизор.

На третьи – я готова была кидаться на стены.

На четвертые – раздался условный звонок в дверь. Этот звонок знали только Яков Абрамович и его дочь. Я сняла цепочку и открыла дверь.

На пороге с букетом цветов возник Снегирев собственной персоной. Пришлось бросится ему на шею. При этом обнаружилось, что за его спиной стоит Кирсанов. Его тоже пришлось обнять, чтобы не обидеть. Тут же выяснилось, что за ним находится Беркович с большой сумкой в руках. Обнимать Берковича я не стала. Довольно с него, если Снегирев не пустит по миру их фирму.

Пока мы радовались встрече, деловитый директор «Трансазии» разгружал свою сумку, набитую выпивкой и деликатесами. Окончив разгрузку, он заявил:

– Дамы и господа, я знаю, что вам необходимо о многом поговорить по секрету, поэтому я покидаю вас. Если вам что-нибудь понадобится, вы знаете, как меня найти.

Благодушный Снегирев одобрительно похлопал его по плечу:

– Спасибо, Яков Абрамович, я вижу, что ты постарался на совесть, – при этом он вопросительно посмотрел на меня. Я едва заметно утвердительно кивнула головой.

Это был тот редкий случай, когда от кивка моей головы зависела судьба транснациональной корпорации.

Последним одобрительным шлепком Снегирев развернул Берковича к выходу, подтвердив напоследок:

– Молодец, Яков Абрамыч, Россия тебя не забудет.

После ухода Берковича мы сели за стол, выпили по бокалу шампанского, и Кирсанов лаконично предложил:

– Ну, Танюха, излагай.

И я стала излагать, ничего не скрывая.

Ну, почти ничего. Я просто не конкретизировала некоторые количественые параметры. А если быть совсем честной, я не уточнила сумму денег, экспроприированную мной в десятом вагоне, и размер члена Руслана. И без того впечатление было произведено потрясающее.

Причем, насколько я заметила, на каждого из моих слушателей наибольшее впечатление произвели разные эпизоды моей одиссеи.

У Снегирева наиболее бурную реакцию вызвало описание того, что вытворял со мной Руслан. Он даже вскочил и нехорошо выругался. А потом уселся мрачнее тучи и выпил полфужера коньяка.

На Кирсанова же большее впечатление произвело, напротив, то, что я сделала с Русланом. Он даже схватился за голову и простонал:

– Господи, зачем я только тебя слушаю? Как порядочный милиционер, я должен надеть на тебя наручники, – и выпил, в свою очередь, полфужера коньяка.

Снегирев, наоборот, после этого эпизода повеселел и выпил вместе с Кирсановым.

Выслушав рассказ про Розу, украденную и сожженную машину и избитого милиционера, Кирсанов заявил, что это не его случай и что на меня надо надеть не наручники, а смирительную рубашку. Но коньяка себе и Снегиреву все равно налил.

Дальнейший мой рассказ обоими слушателями воспринимался уже спокойнее. Я полагаю, что благотворную роль тут сыграл коньяк.