Анна и Сергей Литвиновы - Три последних дня

– Юлечка, во-первых, ты ешь как птичка. А путешествовать вдвоем совсем немногим дороже, чем одному. Зато куда интереснее!..

И снова завел свою сладкую музыку: что в лондонском Ковент-Гардене появилась новая балерина, мисс Сара Лэмб, и нужно обязательно посмотреть ее в заглавной партии в «Золушке». А трактирщик в испанской деревеньке Пампонейра – его давний приятель, и окорока его производства – нечто феноменальное…

Как я могла устоять? Ведь ничто больше меня не сдерживало. Дочь выросла, во мне не нуждается. Бывший муж – тем более. Работу я бросила десять лет назад. А уж скучать по своей скромной квартирке на Рязанском проспекте и нескольких подругах по поликлинике – не собираюсь совершенно.

Мне, правда, хотелось довести до конца наш с Татьяной отдых в Карловых Варах. Не то чтобы я пеклась о завершении лечебного курса (любовь чудесным образом излечила меня от всех болезней) – просто жаль было рас-

страивать дочь. Она ведь планировала нашу поездку, платила за билеты и за отель. К тому же перед Большим Путешествием я надеялась хотя бы на несколько дней вернуться в Москву. Заменить практичные свитера и брюки, что привезла для прогулок по горам, на пару имевшихся в моем гардеробе красивых платьев. Посетить парикмахерскую. Завести себе кредитную карточку и перевести на нее имевшиеся небольшие накопления. (Что бы Мирослав ни говорил, я должна иметь собственные, хоть минимальные средства.)

Упреки Татьяны – мол, на старости лет совсем потеряла голову – тоже не хотелось выслушивать. Не тайно сбегать с любовником, а вернуться в Москву, спокойно собраться, всем сообщить, что отправляюсь в новую жизнь.

Планировала именно так, однако Мирослав (за то его и полюбила!) все решил за меня. Когда обедали в милой пиццерии и я попросила десертное меню, вручил мне плотный конверт. Улыбнулся:

– Вот тебе на сладкое!

В конверте оказался ваучер на круиз (каюта люкс на седьмой палубе, с балконом). А какой музыкой звучали города на маршруте: Савонна, Малага, Кадис, Лиссабон, Виго, Гарвич, Амстердам…

Отплывал корабль уже завтра.

Я, конечно, сказала, что это невозможно.

– Почему? – удивился Мирослав.

– Ну… хотя бы…

Мне неудобно было признаваться, что я просто боюсь столь круто, в один день, изменить свою жизнь, потому придумывала на ходу:

– Гарвич, насколько я помню, находится в Англии? А британской визы у меня нет.

– Ерунда, я все уже выяснил. На один день англичане к себе русских и по Шенгену пускают. А тебе наверняка чехи поставили многократную визу. Какие еще сомнения? Тебе нечего надеть на капитанский вечер?

Я понятия не имела, о чем он – однако Мирослав ответа не ждал. Продолжал разглагольствовать:

– Юлечка, купить на твою идеальную фигуру коктейльное платье – совершенно не проблема. Тем более что корабль наш отплывает из Савонны. Она от Милана, если не знаешь, всего в ста километрах. Лететь нам все равно до столицы моды. Задержимся там на пару часов, заскочим на улицу Монте Наполеоне…

Про эту улицу бутиков (и про цены в них) я знала от дочери, потому лишь головой покачала:

– Ты сумасшедший.

Он же лукаво произнес:

– А ты, прости, до сих пор женщина из социалистического времени. Стремишься жить во благо других и совсем забываешь про себя.

Взял мою руку в свои, коснулся губами ладони. Шепнул:

– Юлечка! Я прошу тебя! Поехали со мной! Завтра. Клянусь: ты не пожалеешь.

Как я могла устоять?

А Танюшка… Зачем я ей? Только обуза. Вижу ведь, она тяготится моим обществом. Моими рассказами «о былом». Моими немодными костюмами и робким, из двадцати слов, английским…

Но я ведь тоже хочу получить свое счастье. И времени мне отпущено – в сравнении с дочерью – куда меньше.

Наши дни. Москва

Выбить из колеи отчима, всегда считала Татьяна, – задача невыполнимая. Он даже в самых сложных ситуациях (а их ему падчерица устраивала с завидной регулярностью) всегда оставался абсолютно невозмутим. Не ругал ее, уж тем более – не заламывал руки, не восклицал, как мама: «Какой кошмар!» Искал – спокойно, взвешенно – единственно возможный правильный выход.

А уж чтобы Юлия Николаевна поколебала его спокойствие – вообще нереально. Валерий Петрович никогда не воспринимал свою жену (теперь уже с приставкой «экс») всерьез. Тане даже казалось, что он ее, девчонку, считает более взрослой и зрелой, нежели взбалмошную, порывистую Юлечку. На любые мамины наскоки-наезды с неизменной улыбкой отвечал: «Да, дорогая. Конечно». Но поступал всегда, как сам считал нужным.