Шарль Эксбрайя - Музыка, вперед!

– Зато я его нашел!

– Не может быть!

– Может. Вы бы никогда не догадались, где он находился! – Сандрино помедлил для большего эффекта: – В конторе карабинера!

Джузеппе Гарджулло добродушно засмеялся: ему нравилась эта комедия. Остальные выглядели недоверчиво, но все же пошли в контору карабинера, где, естественно, не было и следа Криппа. Марио в отчаянии поднял руки:

– Опять все сначала!

Виргилий не знал, что делать – ругаться или плакать. Его упорно лишали долгожданного триумфа. Пицци угрожающе придвинулся к нему:

– А ты, случайно, не издеваешься над нами?

Это была последняя капля. Возмущение мешало Виргилию выражаться яснее:

– Я… я… уверяю вас, он сидел на этом стуле!

– А затем он преспокойно вышел, закрыл дверь и унес ключ с собой?

– Но есть еще окно.

– В Фодже мертвецы не лазят в окна. Они ведут себя прилично. И так же будет у вас, когда мы всех отправим на кладбище!

Карабинер задумчиво произнес:

– Большая работа вам предстоит… и трудная.

Барбьери подскочил к Джузеппе.

– А тебе я заткну пасть! Не знаю точно, какую роль ты играешь во всей этой истории, но я это узнаю. Кстати, каким образом труп оказался на твоем стуле?

– Не имею ни малейшего представления.

– Еще один хитрец нашелся.

– По сравнению с тобой, конечно.

Марио схватился за голову:

– Довольно! Я повторяю, сейчас не время ссориться. Наши противники могут этим воспользоваться.

Фашист взял себя в руки:

– Ладно. Но мы еще поговорим, красавчик!

– Когда захочешь.

– Комиссар отправит тебя в наручниках прогуляться в Фоджу!

Виргилий счел нужным предупредить:

– Вряд ли.

Думая, что он пришел на помощь Джузеппе, Барбьери обернулся к нему:

– Что ты мелешь?

– Можете больше не рассчитывать на комиссара. Он вас предал…

…и Вергилий покорно принял от Пицци пощечину, ограничившись замечанием:

– Это ничего не изменит.

– Повтори, что ты посмел сказать?

– Комиссара больше не интересует убийство дона Лючано.

Карабинер поймал на лету руку Пицци.

– Зачем его бить? Лучше послушаем, что он говорит.

Сапожник рассказал о своей встрече с Бутафочи и передал его странные слова. Пицци закричал:

– Ты лжешь!

На этот раз Барбьери удержал своего коллегу.

– Не думаю, что он лжет. Он не способен выдумать такую историю. И, честно говоря, Вито, меня это не слишком удивляет. Я и сам заметил перемену в поведении комиссара.

– Боже мой! Если это правда, я прикончу его!

Виргилий хотел реабилитировать себя:

– Теперь вы видите, что не стоило меня бить?

Разъяренный Пицци ответил:

– Советую – не высовывайся. Барбьери, ты согласен, что толстяк теперь вне закона и мы должны взять власть в свои руки?

– Согласен.

– Отлично. Слушайте все, я вам покажу, как ловят беглых покойников. Звоните в колокол и соберите весь народ на площади. Мэр в последний раз напомнит им о долге. Дадим им полчаса. Если по истечении этого времени покойник не объявится, Аттилио Капелляро будет повешен. Еще через полчаса мы повесим его дружка трактирщика и так далее, пока они не раскачаются. Правильно, Барбьери?

– Вполне.

– Итак, синьор Веничьо, выполняйте приказ, да поживее, не то вы первый откроете нашу праздничную гирлянду повешенных!

Увлекая за собой Виргилия, Марио помчался к церкви со скоростью атлета, претендующего на победу в Олимпийских играх.

На фоне грохота пушек звон колокола звучал более зловеще, чем обычно. При первом ударе крестьяне переглянулись. Двери открывались бесшумно, и в непривычном молчании люди направились к площади. Там их ждал Марио. Он стоял на машине без колес, Виргилий находился по правую его руку, полицейские – по левую.

– Сограждане! Это тяжкая обязанность для меня сказать вам то, что я хочу сказать… Но это мой долг как мэра и представителя режима непобедимого Дуче!

Раздался голос Бонакки:

– Ты вновь стал мэром, Марио? Это новость!

– Ты бы лучше помолчал, Бонакки, если не хочешь для себя неприятностей! Такие, как вы, подрывают моральные устои в нашей деревне!

Трактирщик открыл рот, чтобы возразить, но жена дернула его за рукав:

– Успокойся, Анджело! Ты что, не видишь, он же тебя провоцирует!

Не услышав ответа, Марио обрел былую самоуверенность и, слегка опьяненный такой быстрой победой, начал речь:

– Выходка Бонакки красноречиво говорит о настроениях, царящих в Страмолетто! Разве настоящие итальянцы и хорошие фашисты могли бы допустить в июле, чтобы такой порочный человек, как Аттилио Капелляро, при помощи своих сообщников силой прогнал меня из мэрии?