Шарль Эксбрайя - Убийство девственника

– Моника!

– Да, господин Эдуард?

– Я считаю неуместным посвящать в интимные истории нашу молодую коллегу!

– Ей это только на пользу пойдет.

– Первый и последний раз говорю вам: не утруждайте себя! Дебора, с Томасом вы уже знакомы, не стоит вам его представлять. Если не ошибаюсь, вы очень религиозны?

– Как и все здесь. Разве нет?

– Никто, кроме Моники и модам Вьельвинь среди нас и мадемуазель Армандины среди хозяев. Присаживайтесь, Дебора, пообедаете с нами, потом Моника покажет вам вашу комнату, а в два часа вас хотят увидеть господа.

Комната понравилась Деборе. Никогда в жизни она не жила в таком роскошном месте, да еще принадлежавшем ей одной! Монику позабавил восторг ее новой коллеги.

– Послушайте, Дебора, не хочу вам портить настроение, но должна сказать, что жилье, жалованье, вкусная кормежка – это приятная сторона дела. Эдуард, конечно, немного вредный, но вообще-то парень славный. Агата – старая карга, Томас не вылезает из-под своей машины и просто дурак, но…

– Что но?

– …еще есть хозяева. Генриетта Нантье – дылда, принимающая себя Бог весть за кого, а все потому, что ее отец сколотил состояние на производстве макарон, которое муж ее – она сама его на себе женила – потихоньку спускает. Кстати, не без помощи сына, красавчика Жан-Жака. Этот ничего не делает вообще, только за девками бегает да в долги влезает. Патрик Гюнье, супруг дочери Нантье, тоже хорош, ему подражает. Все вместе они ждут не дождутся смерти дядюшки Жерома, который после кончины отца и замужества сестры забрал свои деньги из дела и обратил их в бриллианты, которые хранит у себя в спальне и никому не желает отдавать. Они вокруг него суетятся, делают вид, что души в нем не чают, а у самих глаза убийц. Единственный действительно хороший человек в этом доме – Армандина. На ней все кому не лень зло срывают, а она за своим прядильным станком, что привезла лет сорок назад из Рюи, ничего не замечает. Сколько километров кружев она уже наплела!

– А что она с ним делает?

– Отдает на продажу в пользу нуждающихся.

– Моника, мне хочется вернуться домой.

– Почему?

– Все эти люди – приспешники дьявола!

Молодая женщина дружелюбно похлопала Дебору по плечу.

– Не расстраивайтесь, малышка! У вас всегда будет время собрать чемодан, если станет невмоготу. Не лишайте меня удовольствия созерцать выражение лица Ирены Гюнье, когда она вас увидит. Ее ведь инфаркт может хватить!

– Почему?

– Из-за Сюзанны. Эдуард рассердится, если узнает, что я вам рассказала. Но я думаю, что должна вас предупредить. Вас взяли на место Сюзанны, девушки примерно вашего возраста, только блондинки с постоянно влажными от затаенной нежности глазами. Жан-Жак и Патрик тут же начали вокруг нее крутиться, крошка вскоре оказалась беременной и не захотела признаться от кого. Скандал! Жан-Жака запилила мать, а на Патрика набросилась жена, даже сам отец не остался вне подозрений домашних.

– И сказал Господь: за то, что дочери Сиона надменны, и ходят подняв голову и обольщая взорами, и выступают величавой поступью, гремя цепочками на ногах, оголит Господь темя дочерей Сиона и обнажит Господь срамоту их.

С круглыми глазами Моника слушала Дебору.

– Ну надо же! И часто это на вас находит? Если, конечно, вам нравится, то, пожалуйста, меня это не смущает… Короче говоря, Сюзанну, в конце концов, выгнали, пригрозив, что если она снова появится, на нее подадут в суд за шантаж. Правда, ей все-таки выдали две тысячи франков и устроили в заведение для девушек, попадающих в такого рода ситуации. Была бы я на ее месте! Но хотите верьте, хотите нет, а в офисе Сюзанну все осудили, потому что хозяева – это свято. С тех пор мы с Эдуардом в натянутых отношениях. Так что будьте осторожны.

– Я ничего не боюсь. Всевышний не оставит меня.

Моника посмотрела на нее сочувственно:

– С подобными представлениями вы плохо кончите.

Дебора улыбнулась.

– Не волнуйтесь, если Господь не придет мне на помощь, я смогу сама себя защитить.

– Каким образом?

– Кулаками!

– Кулаками?

И чтобы убедить свою новую подругу, Дебора рассказала ей о том, что с ней приключилось в городском саду. Моника оживилась.

– А вы мне нравитесь! Чувствую, мы подружимся. И не стесняйтесь обращаться ко мне с любыми неприятностями. Мадам держится за меня, что, кстати, раздражает Эдуарда и Агату.

Моника ушла, и Дебора принялась приводить себя в порядок. Она переоделась в выданное ей черное платье, оказавшееся как раз ее размера, повязала кокетливый белый фартук и укрепила на голове чепец. Девушка заканчивала приготовления, когда появился Эдуард: оценить ту, которую ему предстояло представить господам. Несмотря на свою обычную сухость, он не смог удержаться от восторженного возгласа: