Шарль Эксбрайя - Убийство девственника

Отказываясь прислушаться к предостережениям Жан-Жака, Патрик Гюнье хвастался, что окажется на высоте там, где его приятель потерпел полный провал.

– Не горячись, Патрик, у этой малышки зверский удар.

Гюнье самодовольно улыбнулся.

– Я устрою так, что она не сможет слишком размахаться.

– Трудновато будет!

– Вовсе нет. Главное – дождаться подходящего случая.

– Патрик, отстань от нее!

Гюнье удивленно посмотрел на своего соперника:

– Ты это серьезно?

– Да… Девочка непростая. Славная девочка. Давай оставим ее в покое.

Патрик прыснул:

– Со временем, разумеется, оставлю.

Жан-Жак занервничал.

– Как Сюзанну?

– А вот этого не надо! Сюзанна не по моей, а по твоей части.

Появление Ирены Гюнье положило конец этому бессмысленному спору. Случай представился однажды после обеда, когда господин Нантье работал у себя в кабинете, мадемуазель Армандина и Жером отдыхали (каждый у себя в комнате), мадам Нантье с дочерью уехали на благотворительное собрание, а распорядитель и Моника – по делам. Агата с Деборой сидели вдвоем на кухне и щипали курицу.

Патрик побежал к своему товарищу.

– Момент настал, старик! Мне нужна твоя помощь!

– Чего ты хочешь? Чтобы я заранее позвонил врачу?

– Внутренний голос подсказывает мне, что я обойдусь без врача.

– Не доверяй своему внутреннему голосу.

– Боишься проиграть пари?

– Я готов удвоить ставку.

– Идет! Но только по правилам!

– Я по-другому не играю, господин Гюнье!

– Отлично, в таком случае, я пришлю к тебе Агату.

– Агату? Что я с ней будут делать?

– Что хочешь. Она сейчас на кухне с Деборой, и ты понимаешь, что она мне несколько мешает…

Рассказывая о том, что в молодости она могла выйти замуж за миллионера, Агата заканчивала разделывать курицу, когда на кухню вошел Патрик.

– Агата, Жан-Жак просит вас зайти к нему в гостиную.

– В гостиную?

– Он должен поговорить с вами по поводу одной вечеринки, которую думает устроить.

– Я не могу показаться в таком виде в гостиной… Обычно госпожа сама…

– Ничего страшного. Давайте быстрее, Жан-Жаку не терпится дать вам указания.

Что-то бурча себе под нос, кухарка сняла фартук и прошла в гостиную.

– А, Агата! Мы с Патриком хотели позвать несколько друзей, и я желал бы, чтобы вы приготовили что-нибудь менее торжественное, чем обычно заказывает моя матушка.

– Что вам угодно, чтобы было подано?

И Жан-Жак принялся нудно разглагольствовать о гастрономии, стараясь протянуть время, чтобы Патрик успел реализовать свою любовную стратегию. Они перешли к обсуждению закусок, когда из кухни донесся вопль, напоминающий вой раненого льва. Оба вскочили и побежали на крик.

Наследник Нантье едва не разразился хохотом, увидев следующее: Дебора со сверкающими гневом глазами, немного растрепанная, стояла напротив Патрика Гюнье, который, охая, держался за поясницу. Жан-Жак с удивлением заметил, что левая рука его приятеля в крови.

– Что с тобой, Патрик?

– Эта проклятая девица меня ранила!

– Ранила? Куда?

– Трудно сказать, старик, а еще труднее показать!

Жан-Жак корчился от хохота, Агата кричала:

– Дебора! Как вы могли?

Девушка ответила:

– Как я могла! Но он на меня набросился! Заломил мне руки и хотел поцеловать!

– И что?

– Ну, а я держала в руке шампур и воткнула его куда смогла!

Усевшись на стул, Жан-Жак плакал от смеха. Кухарка обратилась к потерпевшему:

– Господин Патрик, вы что, не понимаете, что не все девушки похожи на Сюзанну?

– По-моему, сейчас не время меня воспитывать!

– Хорошо, идите к себе, Дебора, а вы, Жан-Жак, оставьте меня наедине с господином Патриком, я за ним поухаживаю. Давайте, спускайте штаны, господин Патрик!

Раненый смущенно возразил:

– Вы правда хотите…

– А что вы думаете? Что я, дожив до таких лет, мужской задницы не видела? Видела, и не одну, знаете ли!

Уходя, Жан-Жак посоветовал:

– Старик, если бы вы были честным игроком, то в свою очередь тоже бы извинились перед религиозной девственницей.

– Ну ладно, ладно, ты выиграл… Приношу вам свои извинения, Дебора.

Она окинула его презрительным взглядом:

– «Смотрите прямо и поступайте праведно, ибо благодать моя осенит и правда восторжествует», – так говорил Господь устами Исайи.

– Аминь, – добавила Агата.

На протяжении последующих дней Дебора не переставала спрашивать себя: не лучше ли ей в самом деле вернуться домой, ведь эти Нантье ей порядком надоели. В конце концов она не уехала, но только потому, что мадемуазель Армандина ее об этом попросила, да и Моника посоветовала остаться. Дворецкий, которому Агата все рассказала, посчитал, что девушка слишком многое себе позволяет, но в то же время признал, что у нее не было другого способа защитить свою честь, и выразил надежду, что подобные истории не повторятся.