Джон Макдональд - Трэвис Мак-Ги

Я даже отчасти рада, что все так вышло, милый. Говард, похоже, вбил себе в голову, что в этом путешествии я "приду в себя" или что-то в этом роде, но менее глупое. У него будет возможность убедиться, что я и из себя то не выходила. А я буду снова почти одна в огромном океане, и никто не помешает мне думать о нас с тобой. А его я просто не с состоянии переносить, даже его поцелуи мне неприятны. Надеюсь, за время пути он поймет, что я была совершенно серьезна и не собираюсь его разыгрывать. К тому же я хочу доказать самой себе, что со мной действительно все в порядке, что я не буду снова иметь галлюцинации от одного только... запаха призрака. Теперь мне все это кажется просто дурным сном - потому что у меня есть ты, любимый. Я теперь самая уравновешенная девушка в мире. Я влюблена. И это очень помогает.

Так что "Лань" теперь снова сияет и сверкает, словно новенькая. Мы проверили и перепроверили каждый винтик всех механизмов, а ты знаешь, что у меня папина выучка, так что за это можешь не беспокоиться. А я вернулась сюда, в студию, и живу по-прежнему здесь до нашего отъезда, брожу по улицам, мечтаю, думаю о нас с тобой, и из зеркала на меня смотрит девушка с какой-то нежной и одновременно уверенной улыбкой, и я никак не могу поверить, что эта девушка - я. Помнишь, как ты однажды подошел ко мне сзади и положил подбородок на мой затылок, скорчив совершенно ужасную рожу, так что мы стали похожи на какой-то индейский тотем? А еще я пишу тебе письма и рву их в клочья, и пишу новые. Это я начала еще вчера.

Мы уже просчитали и время, и маршрут, и расстояние. Нам предстоит около трех тысяч миль пути. Мы берем с собой запасной бак с горючим, потом, когда израсходуем, просто отцепим его. Даже при самой хорошей погоде мы сможем делать самое большое двести миль в день, так что весь переход займет шестнадцать дней - если ничего не случиться. Нам, правда, придется миновать без захода несколько очаровательных островов, но что мне до них, если я там буду без тебя! Мы будем гнать яхту изо всех сил, так что паруса останутся в этом путешествии без работы, о чем я немного жалею. Но я хочу как можно скорее покончить с этой поездкой и с этим неудачным браком, так что пусть. Вот такие дела.

Милый, ты настолько осчастливил эту кривозубую, толстоватую, с непослушными, совершенно неопределенного цвета волосами и немного утиной походкой девушку, что теперь она кажется себе почти красавицей. Я надеюсь, что ты доволен. Я имею в виду, что я постараюсь сделать все, чтобы ты был мной доволен.

Ну вот, я отправлю по дороге на яхту, а поскольку сегодня Канун Рождества, один только Господь знает, сколько оно будет к тебе добираться. Мы снимаемся с якоря завтра рано утром, так что в четверг десятого января мы должны уже быть на Паго-Паго, то есть уже в новом году, первом году, который мы с тобой проведем вместе. Мы с тобой еще не пели вместе старых рождественских песен, но непременно споем! Поцелуй от меня Майера. Передый приветы всем нашим, поздравь их с Рождеством. Скажи всем, что Лу Эллен возвращается домой. Если ты скажешь именно так, никто не поймет, что ты говоришь обо мне, мы сделаем им сюрприз. Впрочем, можешь называть меня по-прежнему Гулей, если хочешь, когда говоришь с кем-нибудь еще. Но никогда не произноси его, когда мы с тобой вдвоем. Ох, я так безумно, немыслимо, чертовски счастлива! Я люблю тебя, люблю тебя, любл-у-у-у-у-у-у-у-у-ублю.

Лу Эллен Мак-Ги.

P.S. Если ты забыл, как делается предложение честной девушке, ничего страшного. У нас еще будет время обсудить все детали.

В четверг у Майера снова начался жар. Не то чтобы слишком сильный но вполне достаточный, чтобы Док Крелти огрызался на всех. Ор назначил Майеру еще одну порцию медикаментов и вдоволь питья. А я сидел у Майера в палате и, пока он дремал, перечитывал Гулино письмо. Нельзя сказать, чтобы я был слишком им занят - я прочел его никак не больше пятнадцати раз, ну максимум шестнадцать. Разбудило ли оно уже тогда во мне какие-нибудь ужасные предчувствия? Нет. Я был просто по-идиотски счастлив, я сидел, бессмысленно улыбаясь, тихо бормоча какую-то невнятную песенку. Жизнь внезапно поворячивалась ко мне совершенно до тех пор неизвестной, полной солнечных планов и мыслей стороной.

Когда мне казалось, что Майеру что-то нужно, я звал сестру с пункта. Майер лежал бледный и жалкий, он казался почти что выходцем из тех беспокойных, мучительных сновидений, от которых он метался, не просыпаясь, в своей горячке. Однажды он приподнялся на локтях и выкрикнул: "Не сметь! Не сметь этого делать!"