Росс МакДональд - Ослепительный оскал

- Так! - сказал он с важным видом и стал сыпать непристойности, словно они скопились у него во рту, и он спешил их выплюнуть. Теперь, вы, оба, руки на головы!

Санитар в точности выполнил его приказание. Уна встала рядом с ним и подняла руки. Ее кольца засверкали. Лицо ее было совершенно бесстрастно.

- Вот так, - громко сказал Дюрано.

На его лбу, в том месте, куда он себя ударял, остался красный след. Его дряблые губы продолжали шевелиться, но музыка заглушала его слова. Он шагнул вперед, ощупывая пистолет белыми пальцами. Дюрано выглядел так, словно держался на поверхности моря.

Уна что-то тихо сказала. Санитар посмотрел на нее с ленивой усмешкой. Дюрано быстро шагнул вперед и трижды выстрелил в него в упор. Санитар упал на пол и уронил голову на протянутую руку, все с той же слабой улыбкой на лице.

Дюрано выстрелил в Уну, тоже трижды. Она покачнулась, театрально гримасничая, и рухнула на диван. Дюрано оглядел комнату в поисках других возможных жертв. Не найдя таковых, он опустил пистолет в карман халата. Когда он начал стрелять, я заметил, что пистолет был игрушечный.

Уна встала с дивана и выключила музыку. Дюрано без удивления наблюдал за ней. Человек в белом халате поднялся на ноги и повел Дюрано через комнату. Тот, дойдя до дверей, оглянулся с мечтательной улыбкой. Следы ударов на лбу припухли и немного посинели.

Уна помахала ему рукой с подчеркнутой внимательностью, как мать ребенку. Потом она села за карточный стол у окна и стала собирать карты. Сентиментальная Уна!

Я сошел со своего постамента. Было слышно, как далеко внизу у берега волны играют с песком, хлопая и булькая, как идиот-ребенок.

Я вернулся к фасаду дома. Зарешеченное окно на втором этаже все еще было освещено, и я мог видеть тени на потолке. Я подошел ко входной двери, сделанной из резного мореного дуба. Она была метров трех с половиной в высоту. В такую дверь, подумал я, надо стучаться только рукояткой пистолета.

Я постоял на заросшей клумбе, нащупывая в кармане пистолет, и решил отложить это до завтра.

У меня не было улик, не было власти, чтобы арестовать Уну. Пока я не получу того и другого, лучше оставить ее там, где мне легко будет ее найти: в ее крепости, в лоне ее семьи.

16

Указатель на пересечении горных дорог был разрисован под мишень, изрешеченную пулями метких стрелков. От нее отходили четыре белых стрелы. Одна указывала в ту сторону, откуда я приехал, на Эройо-Бич. Другая указывала вперед на Белла-сити. Еще одна тоже указывала вперед, на Игле-Лукаут. Четвертая смотрела влево, на Скай-Роут. Пятый указатель направления, сделанный не в виде стрелки, вел туда, где в воздухе парил ястреб. Было солнечное раннее утро.

Я вернулся за руль своей машины и свернул на Скай-Роут. Эта была извилистая дорога из гравия, опоясывающая горный склон. Слева от меня гора обрывалась в каньон, в котором там и сям пестрели крыши случайных домов. Вдали за каньоном виднелась поверхность моря, сглаженная расстоянием и окаймленная белым изгибом Эройо-Бич.

Я миновал несколько сельских почтовых ящиков на столбах у въездов на крутые дороги. Почтовый ящик номер 2712, с надписью "Высокие холмы, Н. Уилдинг", находился на лысой красной глыбе. Дорога к Уилдингу спускалась к расчищенной площадке почти на самом дне каньона. Маленький каменный дом крепко сидел между большими дубами и площадкой.

По двору бегали цыплята породы бантам. Старая охотничья собака недоверчиво посмотрела на меня, недовольно тявкнула и подняла одну бровь, но не выбежала к машине. Я поставил машину на тормоза и вышел. Собака апатично зарычала на меня, не двигаясь с места. Старая курица подбежала ко мне, кудахтая и хлопая крыльями, но в последний момент свернула к деревьям. Где-то внизу, в зарослях каньона, ребятишки испускали воинственные индейские кличи.

Человек, вышедший из каменного дома, вполне мог сойти за индейца. На нем были грязные парусиновые шорты и сандалии, а все остальное было обнажено и почти почернело от солнца. Прямые черные волосы с седыми прожилками свисали ему на уши.

- Хелло, - сказал он, исполняя молчаливую увертюру на своих ребрах, похожих на стиральную доску. - Разве не отличный денек? Надеюсь, вы обратили внимание на характер освещения. Оно совершенно особенное. Уистлер мог бы передать его на полотне, а я - нет.

- Мистер Уилдинг?

- Конечно.

Он протянул запачканную краской руку.

- Рад вас видеть. Рад видеть кого угодно и что угодно. Вам когда-нибудь приходило в голову, что свет создает ландшафт, так что в некотором смысле мир создан дневным светом? Я так считаю.