Росс МакДональд - Три дороги

Но тщательно подобранные слова возымели действие. Женщина выглядела теперь виноватой, раскаивающейся и стала говорить искренне, без напыщенности.

- Я ничего не сделала бы такого, чтобы навредить Брету. Ужасно, что так произошло, мне было очень тяжело покидать его. Но он был еще совсем ребенком, и я не сомневалась, что он ничего не запомнит.

- Сколько ему было лет?

- Четыре года. Малолетний ребенок. Его эта история не должна была задеть.

- Доктор, лечащий Брета, возможно, не согласится с вами. Не знаю, приходилось ли вам читать о психоанализе...

- О да, приходилось. Я очень много читаю.

- Тогда вы знаете о том, насколько важны, по мнению специалистов, некоторые события детства. Отдельные ученые утверждают, что наиболее важным является первый год жизни.

- Я очень хорошо за ним ухаживала, когда он был ребенком, - произнесла госпожа Свэнскаф.

- Несомненно. Но что произошло, когда ему было четыре года? Он рассказал своему доктору, что когда вошел в вашу комнату, то вы были мертвы.

- Он так и сказал? - В напряженных голубых глазах отразился неподдельный ужас.

Казалось, какое-то мгновение она вообразила, что действительно умерла тогда и уже двадцать пять лет обманывает себя. Паула подумала, что, может быть, частично она все же умерла тогда - та ее часть, которая была обращена к ее сыну.

- Да, именно это он и сказал. Заблуждение могло породить его умственные проблемы. Вот почему очень важно узнать правду, понимаете?

- Он в сумасшедшем доме? - Ей было нелегко выговорить эти слова, но она их произнесла.

- Да.

Ведь в конце концов до вчерашнего дня он находился в палате для психически больных. Она обязана была использовать все средства, чтобы вытянуть правду из этой женщины с запудренными мозгами.

- Мой бедный мальчик! - воскликнула госпожа Свэнскаф. - Мой бедный мальчик!

Госпожа Робертс вкатила в комнату тележку со всем необходимым для чая, твердо ступая, как будто прождала уже достаточно долго и теперь решила с этим разделаться.

- Ой, я совсем забыла о чае, - всплеснула руками Паула, но внутренне она была взбешена.

Проклятье, эта Робертс так некстати появилась в самый критический момент! И проклятье, что госпожа Свэнскаф такая женщина! Конечно, Паула могла и сама догадаться, что Брет увидел в комнате матери. Но она хотела узнать об этом от нее самой.

Держа чашку чаю, она сказала тихим твердым голосом:

- Думаю, вы нанесли Брету глубокую рану, госпожа Свэнскаф. По меньшей мере, вы должны рассказать мне о случившемся, чтобы я могла передать это его доктору.

- Я не могу этого сказать. Не могу.

Паула чувствовала, как в ней накапливается холодная ярость. Опять она сражалась за здоровый рассудок Брета и за свои собственные шансы на счастье. Эта женщина либо скажет ей, что произошло, либо пусть убирается из ее дома.

- У вас был любовник, - заявила она.

- Да, - призналась гостья еле слышным голосом. - Мой нынешний муж, Фрэнк, был в то время аспирантом колледжа и выполнял в доме тяжелую работу в оплату за снимаемую комнату. Мы постоянно видели друг друга и влюбились. Но вряд ли вы сможете понять все обстоятельства, мисс Вест.

- Почему же нет? Я тоже влюбилась. В Брета.

- После рождения Брета мой муж не подходил ко мне близко. Вы понимаете меня? Он считал, что половая связь оправдана только тогда, когда речь идет о рождении детей, а врач сказал, что детей у меня больше не будет. У Джорджа была своя комната, и за четыре года он ни разу не вошел в мою.

Я не спала с мужчиной уже шесть лет, подумала Паула, но не сказала об этом вслух.

- Фрэнк стал моим любовником. Я никогда не считала это безнравственным. Просто не считала больше Джорджа мужем. Он был на десять лет старше меня и после первого года совместной жизни стал для меня скорее отцом. Он не был посвящен в духовный сан, но напоминал священника. Настоящим мужем для меня стал Фрэнк.

- Вам нет необходимости извиняться передо мной, - заметила Паула. Большинство моих знакомых выходили замуж, по крайней мере, два раза. Я сама развелась со своим первым мужем в 1940 году.

- Действительно? Из-за Брета?

- Нет. Тогда я не была знакома с Бретом. Ради себя самой.

- Понятно.

Женщина опять замолкла. Возможно, ее надо подтолкнуть. Ну что ж, подумала Паула, я как раз тот человек, который может дать ей толчок.

- И когда Брету стало известно об этом? Или вам было все равно?

- Конечно, не все равно, - проговорила госпожа Свэнскаф своим шипящим, взволнованным голосом. - Я его тоже любила. Никогда не думала, что все может так обернуться.