Росс МакДональд - Три дороги

Она тихо подошла к нему сзади и обняла за талию.

- Прекрасный вид, правда? Более величественный, чем вид Трои или Карфагена. У нас в стране есть три города, которые вселяют в меня чувство величия, такое же чувство, которое я испытала, когда посетила Лондон и Париж. Это Нью-Йорк, Чикаго и Сан-Франциско. Такое перечисление звучит, как названия железнодорожных станций, правда? Трансамериканская магистраль без пересадки в Чикаго.

- От Трои ничего не осталось, - мрачно произнес он, - а руины Карфагена римляне засыпали солью.

Она тихо рассмеялась прямо у его уха.

- Ты слишком трагически воспринимаешь историю! Я ни о чем таком и не подумала. Эти названия звучат для меня романтически, вот и все. В свое время это были крупные приморские города.

Брета задевали ее смех, ее легкомысленное отношение к его настроению. Его обоняние, притупленное виски, воспринимало запах ее волос как невероятно сладостный. Но его раздражали обнимавшие руки, дорогая одежда, которую он не смог бы купить ей, комнаты с высокими потолками, которые он не смог бы снять. Они поругались за ужином, когда она хотела расплатиться по счету. Хотя Паула поняла свою ошибку и немедленно уступила, все равно чувство унижения мучило его.

- Ты независимая женщина, правда? - спросил Брет.

Она помолчала, потом сказала, как о само собой разумеющемся:

- Думаю, что да. Уже много лет я живу самостоятельно. - Но ее объятие ослабло, она несколько отстранилась от него, как бы в порядке самозащиты. Уж не хочешь ли ты, чтобы я прилепилась к тебе, как лоза дикого винограда?

Он грубо рассмеялся.

- Ну, нет.

Он продолжал смотреть в окно. Огни города сверкали ярко и безразлично, как злые глаза. Сан-Франциско - город, увидеть который он мечтал целый год, - теперь значил для него не больше, чем пустые камуфляжные города, которые строились, чтобы сбить с толку вражеские бомбардировщики.

- Я думала, что нравлюсь тебе такой, какая есть, Брет. Извини, если поступила неправильно за ужином. Я просто привыкла платить сама за себя. В Голливуде, это средство самозащиты.

Он сердито пошевелился, и, когда поворачивался к ней, ее руки его отпустили.

- Я мало что знаю о вашей голливудской толпе, но такое отношение ко мне выглядит забавно. Я думал, что мы поженимся...

- Конечно, поженимся.

- Какое же место я буду занимать в твоей жизни, если стану твоим мужем?

- Чего ты добиваешься? Ты создаешь трудности на пустом месте.

- Наоборот, могут возникнуть непреодолимые трудности.

- Послушай меня, - обратилась она к нему. - Я даже не знаю, из-за чего мы ругаемся. Думала, что научилась понимать тебя за те недели, что мы вместе провели в Ла-Джолле. Удалось мне это или нет, не знаю, но ты все видел своими глазами, когда уезжал. Жизнь моя здесь казалась призрачной все то время, что ты отсутствовал. До встречи с тобой призрачной мне казалась война, но потом я могла думать только о войне.

Ему удалось ее больно уколоть, и боль от этого укола заставила его постараться задеть ее еще раз.

- Несомненно, я даю тебе некоторый достоверный материал для твоего следующего сценария на военную тему.

Паула отбросила свое тщеславие и опять обняла этого упрямца.

- Не будь идиотом, дорогой. Ты же не можешь ревновать меня к моей работе.

- Смехотворное предположение.

- Тогда в чем же дело? Я была без ума от счастья, когда ты позвонил сегодня утром. Думала, что все будет прекрасно, но все не так. Может, ты не любишь меня?

Он ответил с усилием:

- Не знаю.

- Во всех письмах ты писал, что любишь меня. Не сделала ли я чего-нибудь такого, что все испортило? Повернись ко мне и посмотри мне в глаза.

Брет повернулся, оставаясь в ее объятиях, и посмотрел на нее сверху вниз. На ее глаза навернулись слезы, которые она хотела незаметно смахнуть, учащенно моргая. Потом зажмурилась и прислонилась к нему.

- Я знаю, что ты меня любишь, - прошептали ее опухшие накрашенные губы. - Забудь обо всем, Брет. Просто люби меня.

Ему не хватало сил, чтобы принять ее любовь. В его голове проносились видения прошлого, капризная память остановилась на картине мертвого лица на подушке. Он сам был таким же холодным, как и лицо его умершей матери. Своей мертвой хваткой она достала до его сердца. Он взял Паулу за плечи и оттолкнул от себя.

На ее лице отразились чувства печали и злости, но она не повысила голоса.

- Не понимаю, Брет, в чем дело, но тебе лучше уйти.

- Я тоже так думаю.

- Завтра ты позвонишь мне?

- Не знаю. Спокойной ночи. Извини.