Андрей Кивинов - Попкорн, или американская мечта

— Простите, я воспользуюсь…

Взяв скальпель, он срезал прозрачную упаковку с бутылки и с хрустом свернул пробку.

— Стаканчиков нет, Павел Валерьевич? Или я схожу…

— Не надо, у меня есть, — я понял, что сопротивление бесполезно, а сто граммов, действительно не помешают, иначе черта с два уснёшь.

Свернув одеяло и спрятав его в диван, я извлёк из залежей стола пару пластиковых стаканчиков и поставил их перед ночным визитёром. Тот проворно нарезал скальпелем лимоны и распечатал банку с селёдкой.

— Если закуски маловато, я принесу.

— Хватит.

— Нет, пожалуйста, вы не стесняйтесь, у меня в палате запасов много. Жена накупила, а мне сейчас, кроме каши, ничего и нельзя.

— Хватит, — повторил я.

— Well. [1] Well (англ.) — хорошо. — Дмитрий Сергеевич разлил виски по стаканам. — Я с содовой так и не привык пить, но вам могу разбавить.

Из второго кармана волшебной шёлковой пижамы на стол переместилась пластиковая бутылка «Швепса». Пижама, к слову сказать, не принадлежала нашему загибающемуся больничному хозяйству, а, вероятно, была приобретена родственниками пациента по случаю. Что вполне естественно для людей, не стеснённых в средствах, а судя по всему, больной в них не нуждался. Один браслет на запястье тянул на десять моих максимальных зарплат.

— Мне тоже без содовой.

— O'key.

Мы взяли стаканчики, чокнулись и выпили за мои золотые руки. Я не настолько разбираюсь в виски, чтобы определить — настоящее оно или нет. Остаётся полагаться на слова собутыльника и надеяться счастливо избежать летального исхода от отравления суррогатом. Закусив долькой лимона, я убрал свой стаканчик в стол, дав понять, что пить больше не буду.

— Напрасно, — покачал головой Дмитрий Сергеевич, присев на стул, — все равно не спите. А если начальства боитесь, то до утра выветрится. Качественная штука. Best.

Да, уснуть теперь вряд ли получится. Виски подействовало не как снотворное, а наоборот, словно бодрящий кофе.

— Я же, говорил, Дмитрий Сергеевич…

— Можно просто Дима, — перебил меня собеседник.

— Я же говорил, Дима, что дежурю, и начальство здесь ни при чем. Могут доставить больного, я должен быть трезвым. Спасибо за виски.

Если честно, многие мои коллеги уклоняются от необходимости трезво глядеть на мир в рабочее время, что приводит к казусам вроде забытого в животе пациента тампона или пинцета. Хорошо, не бутылки. С одной стороны, это аморально, а с другой — в какой стране живём? Лично я, во избежание претензий, стараюсь на работе не усугублять. Хотя заядлым трезвенником себя не считаю.

Взяв ещё одну лимонную дольку, я взглянул на его челюсть.

— Где это вас так? Если не секрет, конечно.

— Х-хе, — усмехнулся Дима, — я вам как раз и собирался рассказать. Это весьма любопытно.

Ну все понятно. В отдельной палате можно общаться только с финским унитазом, и никто не услышит душераздирающую исповедь про поход в кабак, заводку и крутой махач с козлами. Про беспредел врагов и собственные мужество и благородство. Все эти истории похожи друг на друга, как одноразовые шприцы или, извиняюсь, пробирки с анализами мочи. Особенно, когда пациент принадлежит к определённым слоям общества. Возможно, мой собеседник как раз оттуда, хотя чисто внешне он больше похож на хронического вкладчика финансовых «пирамид».

— Вы, наверно, думаете, что я надрался в кабаке, завёлся и получил по черепу?

— И в мыслях не было. Вы не очень напоминаете драчуна.

— Да, вы правы, не люблю я драться. Хотя у меня разряд по боксу. В лёгком весе. Ещё в институте заработал. — Дима взял кусочек селёдки и осторожно, словно сапёр, опустил её в рот, после чего, не жуя, проглотил. — Класс! Не овсянка жидкая. Да, так вот, челюсть… История началась аж год назад. Но сначала, Павел Валерьевич, я хотел бы спросить у вас одну вещь…

Насчёт слоёв общества я, похоже, ошибся. Братки подобным образом все-таки не разговаривают. Даже если отошли от дел. Много их полегло на наших столах. Да и сейчас человек пять залечивают боевые раны.

— Есть такое мнение — миром правит случай. Вы согласны с этим? Что в любой момент случай может перевернуть вашу жизнь с ног на голову. И от нас по большому счёту ничего не зависит.

Меньше всего мне хотелось сейчас затевать философские диспуты. Да ещё на какие-то абстрактные темы. Лично меня судьба с ног на голову не переворачивала. Если не считать прошлогоднего падения на гололёде, когда ноги действительно улетели вверх и я заработал перелом шейки бедра. Но судьба здесь ни при чем. Виноваты нерадивые дворники.