Джейли Салли - 53-я американская мечта

ДЖЕЙЛИ САЛЛИ

53-я АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА

Перевод с англ. Л. Терехиной и А.Молокина

Воскресенье, так похожее на все другие воскресенья: облака свисают с неба, словно чудовищные зобы или двойные подбородки, небо жадно и шумно всасывает воздух. Небо ступает по траве - начинается дождь.

К тому времени, когда они встали, дети уже успели позавтракать.

В домашнем халате (в коричневую клетку, фирмы "Нейман Маркус") и шлепанцах (в серую клетку, фирмы "Пэнниз") мистер Мо вошел в гостиную (он выглядел как викинг, сходящий с корабля на причал). Входя в комнату, он отшвырнул ногой разбросанные по полу кости, заметив на них следы зубов.

- Проклятие! - произнес он наконец, стоя в центре комнаты и качая большой, все еще дремлющей головой. Он был похож на медведя после зимней спячки.

- Дети, я хочу, чтобы вы поняли, как сложно в наше время нанять хорошую прислугу, а скоро это станет и вовсе невозможным. Вы сознаете, что расходуете прислугу со страшной быстротой, вы отдаете себе отчет в том, что это уже в третий раз в этом месяце? Дети мои, Бэффорд Хиллз скоро останется совсем без прислуги.

После этого, ввиду того что его монолог был окончен, сказать больше было нечего, часы показывали девять утра, а он походил на викинга, он повторил:

- Проклятие.

- Мы очень виноваты, отец, - ответил Том, его старший.

Струйка крови сбежала у него по подбородку и закапала на Тонто. Маленький Джим, который всегда ел мало, сидел под кофейным столиком и глодал кость.

- Но мы были голодны, страшно голодны. И устали ждать, пока вы с мамой проснетесь.

Мистер Мо в сонной задумчивости потер покрытые щетиной щеку и подбородок, потом вяло уронил руку, расчесанную до красных волдырей.

- Ну, это можно понять, - сказал он. - Но уберите это кошмарное месиво до того, как проснется мать.

Будучи примерными детьми (можно себе представить эту лающую, визжащую и все пожирающую свору), они принялись за работу - сваливали кости на красную тачку, оттирали кровь обескровником. Тим, младшенький, забился в угол, сжимая в ручонках окровавленные полотенца, и каждый раз, когда кто-нибудь пытался забрать одно из них, щелкал зубами.

Мистер Мо трижды оглянулся, прежде чем скрылся за дверью спальни. Книга, которую читала жена прошлым вечером, лежала на кровати раскрытой с разорванной обложкой. Это были еврейские и китайские рассказы о мужском и женском начале. Но жены нигде не было видно. Он прошелся по комнате, открыл шторы и двери, забрался на стул, чтобы заглянуть в осветительный плафон (горный король на груде растерзанных тел, последняя живая циклопическая муха уставилась на него, а потом призывно помахала одной из реснитчатых лапок). Наконец со своего возвышения он заметил изящную ножку и понял, что она спит под подушкой. Он ринулся со своего постамента и с криками: "Хэй" и "Ага"! обрушился на постель.

Он нагнулся и поднял подушку.

- Дети съели прислугу, - сказал он и бросил подушку на прежнее место.

Несколько минут он ждал реакции на свои слова, потом стал заваливаться на бок и упал на пол. Жена лениво потянулась и нехотя перевернулась на спину.

- Бедная Гризельда, - сказала она, глядя в подвесной потолок с маленькими звукопоглощающими дырочками.

- Нет, дорогая. Гризельду они съели на прошлой неделе. А сегодня это была Ольга.

- Бедная Ольга, - она натянула на себя покрывало, и он услышал, как она плачет в своей темной теплой пещере. Он зарылся головой в подушку, потом встал и пошел в туалетную комнату, дверь которой была призывно распахнута (в полутьме смутно маячили неровные ряды белых коробок на верхних полках, под ними на перекладине висело на прищепках белье). Он проворно протянул руку и тут же отдернул ее - прищепки щелкнули, крючок со звоном вылетел из связки, которую он держал в руке. Набравшись мужества, он запустил руку в коробку и извлек из нее белоснежную рубашку. Он начал одеваться по диагонали, начав с левого импортного носка с часовым механизмом и закончив наручником на правом запястье. Его костюм завершил панцирь слоновой черепахи.

Он стоял перед зеркалом и точил зубы, когда вошел Тим и встал за его спиной. Тим с головы до ног был облеплен хлебными катышками. Сейчас он смахивал на кукурузный початок.

- О'кэй, пап, все вычищено, - сказал он. - Мы тебе оставили немного в холодильнике.

- Спасибо, но я сейчас не голоден. Почему вы не сделали это чуть позже? Тогда можно было бы сделать бутерброд или что-нибудь еще. (Страница 119: "Родители должны многим жертвовать ради своих детей").