Андрей Кивинов - Танцы на льду

Блюмингу-то было что скрывать. Человек женатый, занимает серьезную должность. А Ирочке? Чтобы не сглазили? Чепуха. А все-таки скрывала. Интересно, а она сама-то знала, что Акакий Андреевич немножко женат? Вот уж вряд ли. Чего ради ему тогда «Пако рабанне» и заколки дарить? Обычному любовнику вообще ничего дарить не полагается, кроме, собственно, самое себя. Пусть он, жеребец, дарит.

— Еще один вопрос, — перебил я свой внутренний голос голосом внешним. — Накануне аварии у Ирины было все в порядке? Она выглядела как всегда?

Мать села на диван.

— Да, вы правы, она вернулась сильно расстроенной. Со мной почти не разговаривала, прошла сюда и заперлась. Никому не звонила и даже не смотрела «Санта-Барбару». Когда она вышла на кухню, я заметила, что у Ирочки припухли глаза. Она плакала. Потом взяла снотворное из аптечки и опять заперлась в комнате.

Мать достала из кофты белый платочек. Бог мой, неужели Ирина переживала по поводу разбитого лба любимого Блюминга? Можно, конечно, влюбиться до чертиков, но не так же! Ладно, гадать не будем. Главное, есть факт — пришла домой злая. И не просто злая, а до слез злая. Кто ж до слез-то довел? Да он, наверное, и довел. Блюминг. Если в трамвае-троллейбусе обзовут козлом-верблюдом, через полчаса забудешь и к аптечке за снотворным не побежишь.

А на следующий день в «Стикс» заявляется сам обидчик. Да еще с букетом роз. Ага, извиняться пришел. Явку с повинной притаранил. После которой Ирина напивается вдрызг и попадает под машину.

— Вера Сергеевна, а на похоронах Ирины этого неизвестного жениха не было?

— Нет, кроме Саши, бывшего мужа, никто не пришел.

— И с работы?

— Никого не было.

— Заботливый коллектив.

Уж Блюминг мог бы навестить любимую. Верблюд.

Я замечаю на бюро медную фигурку Стрельца.

— Ирина — Стрелец по гороскопу?

— Да, это ее знак.

Юпитер, похоже, не такой сильный дядька. Тут же на трюмо женская сумочка.

— Это Иры?

— Да.

— Можно я взгляну? Меня интересуют только записи.

— Какая теперь разница?… — устало соглашается мать. — Не пойму, зачем вам все это надо?

Я тактично замалчиваю историю со стеклом и произношу домашнюю заготовку:

— Тот, кто сбил Ирину машиной, скрылся. Понимаете? Его надо искать. Любыми способами.

Женщина безразлично кивает. Я выкладываю из сумочки обычные дамские штучки — косметику, платочек, кошелек. Связка ключей, пара авторучек, таблетки аспирина. Записной книжки нет. Несколько телефонов на клочках бумаги.

В боковом кармане меня ждет необычная находка. Тоже бумажки, тоже с записями типа «17.00. Таня». Бумажки, да не совсем. Водочные этикетки. Одна от водки «Распутин», вторая — от «России». Миленько. Записи сделаны небрежно, явно наспех. Надо было срочно записать, а под рукой ничего другого не оказалось. Кроме этикеток.

Я поворачиваюсь к женщине:

— Скажите, Вера Сергеевна, цветы, духи и прочее стали появляться в августе. А когда Ирина стала управляющим «Стикса»?

Мать отрывает от глаз платочек и, уже не сдерживая слез, едва слышно произносит:

— На работу?… На работу Ирочка устроилась тоже в августе… В самом конце.

Наставник, не снимая своего черного пальто, сидел в кабинете и читал газету. Рабочее время в расчет не принималось.

— Как интригующе. Раздел объявлений. «Группа молодых, хорошо подготовленных людей, обладающих всеми необходимыми навыками, предлагает ряд высокооплачиваемых услуг — постоянную охрану фирмы, решение всех спорных вопросов фирмы, а также выполнение разовых поручений». Телефон. Спросить Вадика.

Наставник поднял глаза.

— Ну, что проститутку через газету можно снять, это еще куда ни шло, но чтоб «крышу» бандитскую?… Дожили. Куда РУОП смотрит? Интересно, если нам кого задержать приспичит и мы позвоним, этот Вадик приедет? Фиг вам. Он высокооплачиваемый. Придется нам как-нибудь самим. Во, блин! А дальше-то послушай. «Высококлассный специалист быстро и недорого произведет ликвидацию». Телефон. Спросить Алика. Та-а-ак. Это киллер, что ли? Куда убойный отдел смотрит? Не, я не знаю, что тут можно сказать. Тут, тут ничего нельзя сказать. Кроме одного — «все у нас получится».

Затем Витька хватает трубку и набирает номер.

— А Алика можно? Это насчет ликвидации. Сколько вы берете за работу? Сколько-сколько? Это в баксах? В рублях? По-моему, вы дешевите. Ах, в зависимости от объекта? Интересно. И что, вы действительно можете ликвидировать кого угодно?

По мере выслушивания ответа Витькино лицо вытягивается, как дыня. Через минуту он, не ответив, кладет трубку и вытирает рукой вспотевший лоб.