Джон Берли - Детектив Уайклифф и охота на диких гусей

Но Лэйн сказал:

— Нет, я не видел его, мистер Уайклифф. А что случилось?

Уайклифф рассказал ему. Оказывается, Зайчик ничего не слышал о пожаре.

Потом Уайклифф связался с таксистской фирмой:

— Один ваш водитель принял сегодня вызов около половины седьмого.

Там пообещали связаться с машиной и отзвонить в полицию.

Затем позвонил Керси. Огонь в доме на Гаррисон-Драйв был потушен, но пожарная машина все еще там. Он поставил у дома полицейскую охрану, а эксперты смогут приступить к осмотру руин не раньше второй половины завтрашнего дня.

Он не успел побеседовать с Керси, как прорезались ребята-таксисты:

— Наш водитель только что отвез клиента к дому в Сент-Джонс-Корт. Задержка вызвана была тем, что клиент трижды просил по дороге останавливаться, и заходил в питейные заведения. Из последнего он вышел с бутылкой виски.

Уайклифф проехал через притихший город и остановил машину у здания старой таможни. В Сент-Джонс-Корт он направился пешком.

Никогда еще в его двадцатипятилетней практике работы в криминальной полиции ему не встречался случай с такой непредсказуемой развязкой. Это было не столько расследование, сколько состязание в уме и хитрости. Теперь он уже знал наверняка, что именно произошло, но многое зависело от интерпретации, в частности, по какой статье выдвигать обвинение. Для двух предполагаемых обвиняемых это означало разницу между длительным тюремным заключением и условным наказанием с отсрочкой приговора. Самым честным и простым для него решением было вынести решение о задержании — а там пусть ломают себе голову юристы. Но Уайклифф редко пользовался своей честностью в личных интересах.

Он не имел права впускать в эту область эмоции, но не мог сдержать себя. Несомненно, майор и Зайчик Смит взяли меч правосудия в собственные руки — и совершили ужасное преступление. Гораздо проще, например, стукнуть какую-нибудь старушку по голове и сбежать с ее сумочкой. Британская юстиция ненавидит всякую частную инициативу в ее сфере, но Уайклифф зачастую не мог согласиться с таким подходом. Его не оставляло смутное ощущение, что расследуя это дело, он преследовал в глубине души какую-то свою личную цель — только трудно было сказать, в чем эта цель заключалась.

В окошке над входной дверью у Зайчика Лэйна был виден свет. Уайклифф постучал, и почти сразу же на лестнице послышались шаги и Зайчик открыл ему. Казалось, он сделал это с облегчением.

— Мистер Уайклифф! Заходите, заходите, давайте я помогу вам снять плащ… — и добавил шепотом: — Он уже здесь, и я за него очень беспокоюсь.

Комната выглядела точно так же, как и несколько дней назад, когда Уайклифф играл здесь в домино в этой же компании. Коробка с костяшками все еще стояла посреди большого стола. В камине горел огонь, майор пил свое виски в своем привычном кресле. Руки его были перевязаны, левая висела на перевязи, а правая была свободной, и ею он держал стакан со своим любимым напитком, наполовину уже опустошенный. Щеки его горели неестественным румянцем, глаза казались еще более навыкате, чем всегда, дышал он с шумом, словно преодолевая сопротивление воздуха. Тем не менее, Уайклиффа он приветствовал своей обычной сардонической усмешкой.

— Вы времени даром не теряете, Уайклифф!

Зайчик вставил:

— Майор прибыл минут двадцать назад.

Уайклифф повернулся к Паркину:

— Вам следовало остаться в больнице.

Паркин набрал в рот хороший глоток виски, проглотил и неуклюже вытер рот тыльной стороной ладони.

— Нет, мне здесь больше нравится. Зайчик позвонил в больницу насчет Гетти, ему сказали, что ее состояние не хуже, чем можно было ожидать. Непонятно, правда, что это значит. — Он повернулся к Уайклиффу и скривился от неожиданной боли. — Надеюсь, вы поняли, что она решила спалить себя живьем вместе с отцовскими вещичками? — Он вздохнул. — Никогда не думал, что она так глубоко переживает все это. Представить только! Нет, я не имел права доводить дело так далеко.

Он отвернулся.

А Уайклифф подумал: «Бедная Гетти! Теперь она обязана брату жизнью, и никогда ему этого не простит!»

В этой комнате сама атмосфера словно задавала нужный темп разговора, длинные паузы и недомолвки. Громко тикали часы. Майор все еще дышал прерывисто, как после пробежки, и это заставило двух других с тревогой посматривать на его покрасневшую физиономию.

— Гетти всегда была странной девочкой, — продолжал майор. — Ей нужно было родиться мужчиной. Она все никак не могла смириться, что мужчина в семье — я, и притом не такой , каким она воображала настоящих мужчин… — Он неожиданно усмехнулся: — М-да, если бы она и впрямь была мужчиной, то тогда — берегись, армия!