Ирина Пушкарева - Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны

– Я… Я завтра же поеду в этот Мухосранск! Господи, у меня сын есть! Он живет в какой-то деревне, мой бедный мальчик! Он должен жить в Лондоне, с отцом, то есть со мной! Лучшие школы, университеты, да я… да я ему… все что захочет… Митька… Митенька мой!

Кац носился кругами, сбивая все на своем пути. Лицо миллионера полыхало, он размахивал руками и нес околесицу – про то, что первым делом он купит ребенку дорогущего скакуна, познакомит с внуками королевы Англии и что…

– Вот именно поэтому Мориша не рассказывала тебе о мальчике. Она прекрасно понимала, что, узнав о наследнике, ты первым делом сядешь в самолет и отберешь ребенка у нее и у ее родителей. Как следует поразмыслив, Ларски решила, что уж лучше Димка будет расти без отца-миллионера. Отдавать его тебе никто не собирался, – завершил свою речь Никифоров.

– Но ты все же как-то о мальчике узнал. И, чтобы Мориша не смогла тебе помешать, просто избавился от матери своего ребенка. Миша, ты однозначно гандон, – подытожила бездетная Идея Нахимова.

Господи, как это все мерзко… Как это все мерзко…

Осознав, кто и за что убил бедную журналистку, Элка словно сдулась.

Она, честно говоря, никогда не считала нынешних нуворишей высокоморальными людьми, но то, что она увидела и услышала сейчас, просто выбило у нее землю из-под ног.

Оказывается, права была Ларски, решив ничего не говорить биологическому отцу о наследнике. И очень жаль, что этот подонок какими-то неведомыми путями узнал о сыне.

– Ну что, граждане подозреваемые, вашего полку прибыло. Принимайте нового члена секты, – проговорила Элка, взмахом руки указывая Кацу на скучковавшихся соотечественников. Нахимовы, Белла и Брост кровожадно разулыбались, приглашая нового участника шоу в свои недружные ряды.

Идейка даже позволила себе сострить:

– Вэлкам, дорогой. В тесноте, да не в обиде.

– А если учесть, что у тебя было больше всего мотивов ее задушить, то мы совершенно искренне тебе рады, – поддакнул Брост. – Может, теперь этот французишка наконец оставит нас в покое.

А вот Белла ничего не сказала. Она сидела на стуле, бледная как мел. И ни на что вокруг не обращала внимания. Похоже, после того как ее деловая репутация рухнула ниже плинтуса, женщина просто перестала замечать все, что происходит вокруг.

Кац не сразу понял, о чем говорят Брост и Нахимова. Он даже, повинуясь гостиприимному жесту Идеи, было направился в их сторону, но, сделав пару шагов, остановился.

– Э-э-э, вы чего? – недоуменно уставился он на хищно улыбающихся подозреваемых, потом перевел взгляд на детектива. – Вы тут все с ума, что ли, посходили? Вы что, решили, что это я Моришку того, в смысле поясом? – произнести слово «убил» Кац не решился. – Еще чего не хватало! Я понятия не имел, что у Ларски от меня ребенок! Вы же сами только что видели!

– Ага. А еще мы видели, как из твоего кошелька фотография этого самого неизвестного тебе ребенка вывалилась. Или она там случайно оказалась? Понравился тебе мальчишечка на карточке, вот ты ее и прихватил. И в портмоне по старой привычке сунул. Вот только где ты эту фотографию взять мог, папашка? Не иначе как у остывающей Ларски из рук вырвал?

Мрачный негодяй Нахимов, почуяв, что с него вот-вот снимут обвинения, разошелся не на шутку:

– Что, подонок, неприятно, когда на тебя самого подозрения пали? Может, ты наконец поймешь, каково приходится человеку, когда его несправедливо обвиняют в убийстве!

– Вы тут все белены объелись. Неужели я похож на человека, способного задушить женщину? – огрызался Кац.

Элка хмыкнула:

– Час назад я бы ни за что не поверила, что вы способны пнуть женщину. Однако ж…

Михаил Романович напрягся, пытаясь понять, о чем говорит эта девчонка, но тут же сник:

– Да, но тогда я же не знал, что она беременна! И к тому же в тот злополучный день я был пьян.

– Ага, а позавчера ты был трезвый, можно подумать! Миша, посмотри правде в глаза – ты постоянно пьян, ты очень импульсивен, и мы все прекрасно понимаем, что в ответ на нежелание отдавать тебе сына ты просто избавился от досадной помехи в лице Мориши. А фото мальчика прихватил из сентиментальных соображений. – Похоже, на этот раз Идея совершенно искренне распереживалась. Она не показушничала, не изображала из себя жертву несправедливого оговора – она просто поражалась человеческой подлости. – Мне вот только одно непонятно: как ты будешь смотреть в глаза ребенку, когда тот про маму спросит? Скажешь, что она была летчиком и погибла на задании? Или наговоришь про бедную Моришу гадостей, чтобы навсегда отбить у малыша мысли о биологической матери? Я думаю, что ты выбьешь последний вариант, он поподлее будет. Как раз в твоем стиле.