Жан-Мишель Риу - Свидание у Сциллы

Похоронами занималась Ребекка. Она позвонила мне, прорвавшись сквозь бесконечные звонки, чтобы обо всем рассказать. Ребекка не теряла времени зря. Клаус в морге на площади Бастилии. Нашлись его родители. Потрясенные эмоциями массы народа, толпившегося в зале для прощания с Клаусом, они вверили себя заботам Ребекки, такой душевной, что она могла сойти за их дочь. Уполномоченная ими решать все вопросы, Ребекка крушила препятствия. Похороны в понедельник в три часа дня. Уведомления отправлены. Распечатка изучается. Некролог в прессе. Никаких церемоний. Кладбище Пер-Лашез. Место временное. Добились исключения. У Хентцев нет еще захоронений, и Клаус едва избежал кладбища Пантен.

— Чудо…

Ребекка убивалась. Слушая ее, я кусал губы. Она сожалела о своих оплошностях. От всего сердца я сказал:

— Брось, сестричка. Тебя-то точно причислят к лику святых. Спасибо тебе за твое мужество.

Она вздохнула — это была ее манера менять тему разговора.

— У тебя все в порядке?

Я не стал говорить о звонке Клауса и о книге Марселя Мессина, которые не давали мне покоя. Мне хотелось передышки и тишины.

— Нормально, — ответил я.

— Хорошо, что ты не отправился… к Клаусу сразу. (На этот раз она взвешивала каждое слово). Мало ли сумасшедших.

— Я не выхожу из дома. Не волнуйся, если телефон будет занят. Я его выключаю, чтобы немного отдохнуть а то он звонит не переставая. Я тебе сам позвоню.

Я посоветовал Ребекке немного отдохнуть. Она обещала подумать. «Когда все закончится».

Я сунул телефон под диванные подушки: не переношу сигнала «занято», и снова открыл книгу. Кофе и сигарет мне хватит, так что время в полном моем распоряжении. Снова перечитал предисловие. Ничего важного, перевернул страницу. Первый день, первый рассказ 24 августа 1943 года. Взглянул на последнюю страницу: 24 августа 1944 года. Целый год был описан день за днем. Каждый день на отдельной странице, я обратил внимание на эту деталь. Поможет ли это мне что-нибудь понять? Вернувшись к первому дню, я стал читать вслух. На этот раз ничего не должно от меня ускользнуть.

Я решил, что такое внимательное чтение доставит некоторое удовольствие. Изложение страдало от разбивки по дням. Если я соберу все вместе, повествование только выиграет. Пока я не добрался до тайны, надо очертить историю основными контурами, а все детали оставить на потом.

Достаточно сказать, что «Прежде, чем забыть» — это история о дружбе трех парней двадцати лет: Марселя, Симона и Пьера. Марселя мы знаем, это Мессин. В августе 1943 года он еще не стал издателем, а был только единственным сыном состоятельных родителей, живших на правом берегу. Молодой буржуа, воспитанный на классической культуре и мечтавший со временем стать писателем. Увы, талант сразу не проявился. Следовало работать, но у Марселя удовольствия были на первом месте. Он развлекался, играл, часто посещал левый берег, особенно ночью, мечтал о приключениях и любил жизнь. Война, оккупация, зверства? Он не знал о них или притворялся, что не знает. Переживания Марселя были связаны с другими проблемами. В августе 1943 года, например, он встречался на Монпарнасе с Сереной, красивой девушкой. Она пела и читала поэмы, раздражавшие оккупантов. В кабаре, где выступала Серена, случались облавы. Для Марселя хорошего мало, но он был влюблен, и она считала его смелым нарушителем оккупационных порядков.

Все это он рассказывал своему самому близкому другу Симону, который был ему как брат. Симон слушал и очень боялся за него. «Не играй с огнем». Симон знал, о чем говорит: как еврей, он чувствовал себя приговоренным. Скрывался Симон в Париже под чужой фамилией. Днем учился игре на виолончели, а ночью иногда приходил к Марселю и увлеченно воспарял к Парнасу и Музам. Это был его способ бороться со страхом, с клубком ужаса, вытягивающего все жилы. Симон пытался забыть свою семью. После облавы в мае, когда всех родных взяли, он ничего не знал об их судьбе. Симона скрывала семья Марселя. Сын буржуа, Марсель Мессин проявил мужество, чтобы защитить друга. Он добился согласия отца. Ничего героического. Просто для Марселя это вопрос дружбы, а если Марсель чего-то хотел, то добивался этого. В дальнейшем его поступок больше не обсуждался.

Марсель добился для Симона комнаты под крышей в доме Мессинов и фиктивного зачисления на работу в семейном предприятии. Марселя поддержали влиятельные люди в Париже. С тех пор Симон молился, считал ночи и надеялся. Да будет жизнь.