Алистер Маклин - Куда залетают орлы

Шэффер... Мысли Смита вновь вернулись к нему. Шэффер чувствовал себя не лучше, чем майор. Он едва очнулся, приходя в себя от тяжелого кошмара и ощущая во рту соленый привкус. Сквозь туман в голове он услыхал женский голос, повторяющий его имя. В нормальной обстановке Шэффер всегда живо откликался на женские голоса, но теперь ему хотелось, чтобы женщина умолкла: она была частью того тяжелого сна, в котором ему раскроили голову, и чтобы боль прошла, надо было проснуться. Он со стоном уперся ладонями в пол, пытаясь приподняться. Ему стоило немалых трудов, помогая себе руками, оторвать голову от пола. Голова была чужой: в нее словно всадили мясницкий топор и набили ватой. Он помотал ею, чтобы рассеялся туман, - и напрасно, потому что из глаз снопом посыпались разноцветные искры. Шэффер поднял тяжелые веки, и пестрый калейдоскоп потихоньку растаял в воздухе. На полу проступили знакомые очертания его собственных рук. Он окончательно пришел в себя - но кошмарное наваждение не отступало. Он по-прежнему чувствовал во рту соленый привкус крови, голова все так же кружилась в каком-то бешеном танце, а женский голос продолжал звать его:

- Лейтенант Шэффер! Лейтенант Шэффер! Очнитесь. лейтенант! Очнитесь же! Слышите меня?

Где-то он слышал этот голос, подумал Шэффер, вот только где? Должно быть, очень давно. Он повернул голову на голос он исходил откуда-то сверху - и перед глазами опять поплыла разноцветная мозаика. Нельзя двигать головой, заключил Шэффер. Он подтянул под себя колени, подполз к какой-то механической штуковине, за которую удобно было держаться, и потихоньку поднялся на ноги. Ноги дрожали, но он все-таки стоял.

- Лейтенант! Лейтенант Шэффер! Я здесь, наверху! Шэффер невероятным усилием приподнял голову - казалось, этот простой жест занял у него целую вечность, - и беспорядочный хоровод разноцветных светил перед его глазами собрался в аккуратное созвездие. Он узнал этот голос - голос Мэри Эллисон, ему казалось, он узнал даже ее бледное лицо со следами слез. Впрочем, уверенности не было - взгляд не мог сосредоточиться. Он никак не мог понять, какого черта она делает там наверху, за какой-то решеткой вдребезги разбитого светового люка. Его мысли тупо продирались сквозь самые обычные вещи. Они были похожи на пловца, вынужденного плыть против течения, путаясь в густых водорослях.

- Как вы себя чувствуете? - спросила Мэри. Вопрос его рассмешил.

- Кажется, кое-что чувствую, - не сразу ответил он. -А что случилось?

- Они ударили вас вашим же автоматом.

- Вот оно что. - Шэффер понимающе кивнул и тут же пожалел об этом. Он осторожно пощупал кровоподтек на голове. - Должно быть, сотрясение... - Он резко оборвал себя и медленно повернулся лицом к двери. Что там такое?

- Собака. Похоже, собака лает.

- Я так и думал. - сказал он притихшим голосом и как пьяный прислонился ухом к железной двери. -Много собак. И стучат молотом, да не одним. - Он отошел от двери и, спотыкаясь, подошел к тому месту. откуда хорошо было видно Мэри. - А где майор?

- Отправился за ними, - бесстрастно ответила она.Вспрыгнул на крышу вагончика.

- Так, значит, - Шэффер воспринял известие как нечто заурядное. - И что же дальше?

- Что дальше? - Раздраженная его явным безразличием, Мэри повысила голос: - Была драка, и кто-то слетел вниз. Не знаю, кто.

- Один из этих. - убежденно ответил Шэффер.

- Откуда вы знаете?

- Майор Смит не из тех, кто сваливается в пропасть. Это кстати, цитата из воспоминаний будущей миссис Шэффер. Наш майор Смит не имеет обыкновения падать с крыши фуникулера. А это цитата из воспоминаний будущего мужа миссис Шэффер.

- Похоже, вы приходите в себя, - заметила Мэри, -Вы, пожалуй, правы. Там кто-то сидит на крыше, и вряд ли кто из этих...

- А откуда вы знаете, что там кто-то сидит?

- Вижу, - нетерпеливо ответила она, устав от объяснений. - Луна светит. Да сами взгляните. Шэффер взглянул сам, потер глаза рукавом.

- Должен вам сказать, любовь моя, что я не могу разглядеть даже самого вагончика.

До центральной опоры оставалось метров десять. Поднимающийся снизу вагончик находился примерно на том же расстоянии от нее. Времени было в обрез. Смит оторвался от взрывчатки и приготовился. Вытянув вперед руки, он зацепился за верхнюю балку опоры. Удар был сильным, но он удержался и быстро перебирая руками и ногами, перелез по обледеневшей стальной балке на другую сторону опоры. Крыша вагончика с нижней станции уже начала проплывать мимо. Впервые за эту ночь Смит возблагодарил луну. Сделав еще два неверных шага по скользкой поверхности, он прыгнул на обледеневший трос, ярко блеснувший в бледном свете. Левой рукой Смит придержал трос, правой обхватил его, прижав к груди. Как ни крепко он старался держаться, все-таки он соскользнул немного вниз, и трос. дернувшись, ударил его по шее, едва не лишив головы. Но ноги уже нащупали крышу вагончика, и он, отпустив трос, рухнул на четвереньки и вслепую нащупал стойку скобы подвески. Несколько долгих секунд Смит не двигался, одолеваемый тошнотой, подступившей к горлу. Потом, когда ему немного полегчало, лег лицом вниз. По мере удаления от опоры вагончик раскачивался все сильнее. Расскажи Смиту кто-нибудь о том, как вконец обессиленный человек за счет одного инстинкта самосохранения нашел в себе силы продержаться в таких условиях - он бы не поверил. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем силы потихоньку стали возвращаться к нему. Уже привычным движением он сел, привалившись к скобе и стал смотреть вниз.