Алистер Маклин - Полярная станция 'Зебра'

Свенсон, разделявший убеждения Бенсона насчет слишком тепличного образа жизни экипажа, решил воспользоваться прекрасной погодой и предложил всем свободным от вахты размять ноги на свежем воздухе. Авторитет Свенсона был так велик, что к одиннадцати часам утра на "Дельфине" практически не осталось ни души, а экипаж, так много слышавший о дрейфующей станции "Зебра", разумеется, не удержался от искушения посмотреть на лагерь полярников, вернее, на его останки, ради которых они и прибыли сюда, к вершине мира.

Я пристроился к небольшой очереди тех, кто ждал приема у доктора Джолли. Было уже около полудня, когда он наконец освободился и занялся собственными ожогами и обморожениями. Настроение у него было отличное, он уже освоился в медпункте так, будто хозяйничал там долгие годы.

- Ну, что, - обратился я к нему, - соперничество лекарей оказалось не таким уж и острым? Я чертовски рад, что здесь оказался третий врач. Как обстоят дела на медицинском фронте?

- Неплохо, старина, неплохо, жизнерадостно ответил Джолли. Бенсон чувствует себя все лучше, пульс, дыхание, кровяное давление почти в норме, обморок, я бы сказал, уже совсем неглубокий. У капитана Фолсома пока что сильные боли, но угрозы для жизни никакой. Остальные совсем окрепли, причем даже не благодаря нашему медицинскому содружеству: полноценное питание, теплая постель и сознание безопасности сделали то, чего мы с вами никогда бы не добились. И все-таки я очень доволен, ей-богу!

- Ну еще бы! - согласился я. - Почти все ваши друзья, кроме Фолсома и близнецов Харрингтонов, отправились вместе с экипажем на прогулку по льду, а если бы им предложили это еще пару дней назад, боюсь, пришлось бы надевать на них смирительную рубашку.

- Да, способность восстанавливать физические и духовные силы у хомо сапиенс необычайно велика, - благодушно отозвался Джолли. - Порою даже не верится, старина, ей-богу, не верится... А теперь давайте-ка проверим ваше сломанное крылышко.

И он взялся за дело, а поскольку я был его коллегой, он, видимо, считал, что я приучен к боли, и не слишком со мною церемонился. Однако, вцепившись в ручку кресла, я призвал на помощь всю свою профессиональную гордость и не брякнулся на пол, точно кисейная барышня. Закончив, он сказал:

- Ну, что ж, все нормально, меня беспокоят только Браунелл и Болтон, те парни, которые остались на льду.

- Я пойду с вами, - предложил я. - Коммандер Свенсон с нетерпением ждет нашего диагноза. Он мечтает убраться отсюда как можно скорее.

- Я тоже, - горячо откликнулся Джолли. - Но это понятно. А коммандер почему?

- Из-за льда. Никто не знает, когда он вдруг начнет смыкаться. А вам что, охота провести здесь еще годик-другой?

Джолли улыбнулся, потом подумал пару секунд и перестал улыбаться. И с тревогой спросил:

- А сколько мы пробудем под этим проклятым льдом? Я хочу сказать, пока не выберемся в открытое море?

- Свенсон говорит: двадцать четыре часа. Да вы не расстраивайтесь так, Джолли. Поверьте, под ним - куда безопаснее, чем на поверхности. Недоверчиво взглянув на меня, Джолли собрал медицинскую сумку, и мы вышли из медпункта. Свенсон ждал нас в центральном посту. Мы протиснулись через люки, спустились по скользкому склону и зашагали к станции. Большинство экипажа уже возвращались обратно. Лица почти у всех встречавшихся были угрюмые, страдальческие, они проходили мимо, даже не глядя на нас. Я догадывался, отчего у них такой вид: они отворили ту дверь, которую следовало бы оставить закрытой.

Из-за резкого подъема температуры снаружи и круглосуточной работы обогревателей в жилом домике установилась относительная жара, наросты льда на стенах и потолке растаяли без следа. Один из больных, Браунелл, пришел в сознание и теперь, поддерживаемый одним из дежуривших здесь матросов, сидел и пил бульон.

- Ну вот! - обратился я к Свенсону. - Один готов к переноске.

- Никаких сомнений, - торопливо подтвердил Джолли. Потом наклонился над Болтоном, но через несколько секунд выпрямился и покачал головой. А этот очень плох, коммандер, очень плох. Я бы не взял на себя ответственность за его переноску.

- Что ж, придется мне самому взять на себя такую ответственность, жестко отозвался Свенсон. - Давайте послушаем мнение другого врача. Конечно, ему следовало высказаться мягче, дипломатичнее, но ведь на борту "Дельфина" скрывалось двое убийц, а Джолли вполне мог оказаться одним из них, и Свенсон не забывал об этом ни на секунду.

Я виновато взглянул на Джолли, пожал плечами и, склонясь над Болтоном, тщательно, насколько это позволила моя больная рука, осмотрел его. Потом выпрямился и сказал: