Александра Маринина - Фантом памяти

- Я? - она грустно улыбнулась. - Я, Андрюша, подумала бы, что встретила наконец своего единственного, предназначенного мне судьбой, специально для меня рожденного и выпестованного. Я бы ни в чем его не подозревала, я просто любила бы его и радовалась, что он есть и мне повезло его встретить. Ты не переживай, милый, я не обижаюсь, я прекрасно понимаю, что ты, с твоим характером и стилем мышления, должен был подумать именно так и никак иначе. И еще... Я хочу перед тобой извиниться.

- За что? Нашкодила? - пошутил я.

- Что-то вроде того. Ты рассказывал, что в санатории кто-то заходил в твое отсутствие в твою комнату и рылся в бумагах.

- Ну и?

- Это была я.

- Ты?! - от изумления я чуть руль не выпустил. - Но зачем?

- Хотела посмотреть твои записи. Я ведь знала, что ты занимаешься с психоаналитиком, и мне важно было понять, на каком этапе осознания себя ты находишься. Со мной и Павлом Петровичем ты это не обсуждал, ты вообще не говорил нам, что потерял память и пригласил специалиста. Мне очень хотелось помочь тебе, Андрюша, и я подумала, что, если в твоих записях найду что-нибудь, за что можно зацепиться, я со своей стороны подтолкну тебя, твое сознание. Ты понимаешь, о чем я?

- Понимаю. Но ты сильно рисковала. А если бы я вернулся и застукал тебя? Или кто-то из персонала тебя увидел бы?

- Не знаю, - она пожала плечами. - Я в тот момент об этом не думала. Мне важно было тебе помочь, а все остальное не имело почти никакого значения. В крайнем случае, прикинулась бы безумной фанаткой и наплела бы что-нибудь о том, что хотела прикоснуться к твоим вещам и подышать воздухом, которым дышит мой кумир.

- Думаешь, сошло бы? - с сомнением спросил я.

- Конечно, сошло бы. Я же все-таки не в кардиологии лежала, а в неврологии, что само по себе предполагает некоторый непорядок с головой.

- Слава богу, одним сомнительным событием меньше, - с удовлетворением констатировал я. - Но остаются еще выстрел, который пока под вопросом, и отравленный коньяк. Или это тоже твои происки, товарищ бывший следователь?

Елена скроила страшную физиономию и заговорила специфическим вульгарным голосом:

- Не бери меня на понт, начальничек, я на себя чужого не возьму. Что мое - то мое, а насчет выстрела и коньяка я, считай, в полной несознанке.

- Жаль, - я шутливо вздохнул, - а то бы сейчас одним махом все три преступления и раскрыли бы. Так у вас на следствии говорят?

- Примерно. Андрюша...

- Да?

- Я очень тебя люблю. Пожалуйста, не забывай больше об этом.

Наутро я встал с четким и ясным осознанием того, что мне пора уезжать. Откуда взялось это чувство? Ведь накануне вечером его еще не было, и, даже засыпая в мягкой гостиничной постели, я строил планы на сегодняшний день и предавался размягчающим мечтам об утренней прогулке и о визите к своим знакомым дамам. Мне хотелось сделать обеим что-нибудь приятное, и я вспоминал, какие товары видел в местных магазинах, и прикидывал, какие славные и радующие душу подарки можно было бы сделать Анне и Марии.

Но утром от этих благостных мыслей не осталось и следа. Я почувствовал, что мне пора уезжать. Нет, не так... Не "пора" уезжать, а "можно". "Пора" подразумевает, что я засиделся в гостях и мне нужно возвращаться к делам, которые ждут, или освободить от своего присутствия хозяев, у которых свои заботы. Слово "можно" несет совершенно иной смысловой оттенок: я завершил здесь свои дела и имею право возвращаться. Но какие дела я завершил? Я вообще и не по делу сюда приехал, в эту деревню, даже и не приехал, а пешком пришел, через лес, потому что заблудился. Я оказался здесь совершенно случайно. Какие у меня могут быть здесь дела? "Никаких", - твердо ответил я сам себе и отправился умываться и бриться. И пока я, водя по лицу то помазком, то бритвенным станком, смотрел на себя в зеркало, ответ пришел сам собой. Я сделал то, что должен был сделать.

Господи, но что такого я сделал? И что должен был сделать? Да, я помню прекрасно, как в первый же день начал удивляться установившимся в деревне порядкам, правилам, законам и нравам, и остался именно потому, что хотел понять. Может быть, ощущение завершенности возникло оттого, что я все понял? Да нет же, ни черта я не понял! Самое любопытное, что уже на второй день желание понять, откуда взялись эти диковинные порядки и законы, потухло и исчезло. Я просто узнавал эти правила и принимал их как должное, перестав поминутно удивляться. Так что же, что? Что я должен был сделать?

Ответа я не знал, но определенно чувствовал: я это сделал. И теперь могу уехать.