Леонид Марягин - Экран наизнанку

Знакомство с Александром Борисовичем произошло неожиданно в мосфильмовском буфете - он неприязненно поглядывал на меня, слушая, как я рассказываю кому-то из своих друзей о работе с актером Борисом Андреевым. "А вы, собственно, какое отношение к Борьке имеете?" Оправдываясь, объяснил, что актер снимался у меня в картине "Мое дело". Столперу картина пришлась по душе, он предложил: "Запишите мой телефон - в справочнике номер неверный. Я по тому телефону, патя, не живу". Намного позже он рассказал причину смены старого телефона: "В тяжелом состоянии попадаю в больницу, а жена, зная об этом, уезжает на курорт". Из больницы Столпер уже не вернулся к "старому телефону". Люся Охрименко, Люция Людвиковна, высококвалифицированный второй режиссер - в последние годы была его и женой, и другом, и домашним врачом.

Помню, как в ресторане Дома кино Александр Борисович взбунтовался против ее опеки. Столпер попросил у официанта чего-нибудь остренького, но Люся воспротивилась: "Саша, тебе нельзя!" Столпер взревел сиплым голосом: "Я, патя, хочу умереть, как мужик, за столом, а не как твой, патя, Юткевич - на горшке". Охрименко работала в тот период на картине Юткевича "Сюжет для небольшого рассказа".

Режиссера Столпера сотрудники звали Патя. "Вон Патя идет", - говорили, зная, что он таким образом сокращает и коверкает постоянно употребляемое обращение "понимаете". Этот Патя сыграл в моей биографии забавную роль. Посмотрев на худсовете студии "Гражданку Никанорову", он, переваливаясь с ноги на ногу, подошел ко мне и заявил: "Идите и берите следующее звание, пока вас не забыли. Когда я закончил "Живые и мертвые", Костя Симонов так и сказал..." Я терпеливо выслушал историю о получении мэтром Госпремии, но заметил, что получать следующее звание не могу, поскольку не имею предыдущего. "Как?" И Столпер, срочно выяснив, за каким объединением я числюсь в штате и кто там в худруках, устремился к "ребятам", как он называл Алова и Наумова. Ребята восприняли его предложение выдвинуть меня на звание без энтузиазма, но отказывать не стали. Александр Борисович постоянно справлялся, как движется дело, на что вразумительного ответа у меня не было, и инициатива Столпера реализовалась только через десяток лет - я ходил у комитетского руководства в своенравных, не рвался делать поправки в своих лентах - и Ермаш, тогдашний председатель Госкино, отложил мои бумаги: представления и анкеты.

В кино Столпер пришел через цирк. Рассказывали, что работал он в номере на арене першевым: держал на пояснице перш - шест, на котором, как грозди, висели партнеры. Результатом этого труда, в прямом смысле слова, оказался поврежденный позвоночник. Отсюда и согбенная фигура, отсюда и походка вперевалку. Но об этом он никогда не рассказывал, зато поведал мне историю взлета и падения фильма "Закон жизни".

Предвоенной порой картина по сценарию А. Авдеенко вышла сразу на 40 московских экранов, что по тем временам было немало, а по нынешним звучит как фантастика. Зритель ломился на фильм: как же, картина о комсомоле, а отзвуки дела первого комсомольского секретаря Косарева еще витали в воздухе. Но через два дня демонстрации "Закон жизни" был снят со всех экранов. Столпер утверждал, что на одном из просмотров в ординарном кинотеатре видели самого Сталина с Кагановичем.

На следующий день режиссеров, причастных к ленте, вызвали на совещание к Сталину. Саша Столпер надел свой лучший костюм, повязал новый, подаренный Авдеенко галстук и сначала поехал известить своего сорежиссера Борю Иванова, который начальный успех картины переживал на даче без телефона. Боря как на грех ушел по грибы. Саша в своем парадном костюме аукал его в лесу. Иванов появился из чащи с корзиной грибов, одетый так, будто ходил не за грибами, а на дипломатический прием, и тоже в новом галстуке.

В Кремле, среди группы деятелей искусства и литературы, Вождь Народов. Все приглашенные рассаживаются за столы. Сталин, прохаживаясь между сидящими, характеризует работу каждого из них. Этот "каждый" встает при упоминании его имени. Так встал и писатель Авдеенко. Встал и стоял. А его торчащий чуб взмокал и слипался от слов Сталина. "Писатель, - бросает тот презрительно. - Двух слов связать не может!" Память рассказчика избирательна: Столпер помнил, что говорил вождь о его сценаристе, но позабыл деталь своего поведения там, на совещании. Очень важную для понимания его состояния.

Сталин давал Авдеенко выволочку за привезенные с Западной Украины, куда тот отправился в командировку вслед за нашими наступающими войсками, шмотки. Сорежиссеры Столпер и Иванов дружно, под аккомпанемент сталинских слов, стягивали со своих шей галстуки, подаренные сценаристом. Их спасло только то, что Сталин обронил: "Ну, режиссеры все интересно изобразили. Они снимали, что им написали".