Леонид Марягин - Экран наизнанку

- Испугался, что вина ляжет на него. А виноват тот, другой, который ехал с ним в грузовике...

- Откуда вам это известно?

- Коля рассказал. Я верю ему!

- Верить людям надо, но нужно и проверять!

- Я не могу этого проверить, но знаю, что он не врет! Чувствую! Без Коли я снова буду несчастна!

- В том происшествии погиб человек. И одного вашего чувства мало, чтобы решить, кто виноват.

- Но ведь коля, если его несправедливо обвинят, погибнет!

- Я пришел в милицию из парторгов не самого маленького завода, чтобы здесь, - он постучал пальцем по столешнице, - теперь не было несправедливых обвинений! Я приложу все свое умение, чтобы не сделать вас несчастной.

- Что ты делаешь? - забыв скомандовать "стоп", врывается в кадр Ефим Давыдович и склоняется над присевшей на краешек стула во время тирады комиссара Эллой. - У тебя реплики звучат... деревянно!

- Такие реплики, - огрызается героиня.

- Что?! - ревет затравленным зверем Давыдович. - Когда тебя утверждали на роль, тебе нравились все реплики! Без исключения!

- Мне неудобно их произносить в такой позе!

- "Неудобно", - передразнивает мэтр, - удобно бывает только в кресле парикмахера! А я - не парикмахер! - И только сейчас, спохватившись, кричит: - Стоп!

Ефим Давыдович сидел на кожаном диване в своем кабинете. Героиня - та самая, которую мы видели на съемках эпизода картины, - почти прижавшись к Давыдовичу, снимала ворсинки с его пиджака букле.

Сева заглянул в кабинет.

- Вызывали?

- Элла, выйди! - скомандовал режиссер.

- Я могу повторить все и при этом наглеце! - повела плечом Элла.

Сева обалдело застыл в двери.

- Разберусь без тебя, выйди, - угрожающе повторил режиссер.

Героиня, исполненная независимости, поднялась и продефилировала мимо Севы, двинув его бедром.

Шеф не предложил ему сесть.

- Ты что себе позволяешь? Ты думаешь, мне сложно тебя выгнать?

Севе хотелось понять причину гнева шефа.

- Ты предлагал Элле поехать к тебе на ночь? - ревел медведем Давыдович.

- Куда?

- К тебе домой! Ждал возле ее подъезда, на Цветном, и предложил!

- Ефим Давыдович, - как можно мягче пояснил Сева, - у меня нет дома.

- Мне - можешь не врать!

- Что тут врать... - Ассистент был неподдельно удручен, и шеф поверил:

- То есть как? Где же ты ночуешь?

- Было время - спал здесь. У вас, на диване...

- Почему прекратил?

- Полундра образовалась...

- Чтоб я этих матросских вульгаризмов не слышал! Можешь говорить так со своими сверстниками! - оборвал мэтр.

- Охрана ночью проверяет. - Сева перевел со сленга на русский.

- Где спишь теперь?

- Где придется. Я поэтому и на вокзале оказался.

- Да? - удивился Давыдович. - Значит, действительно спал на вокзале?

- Действительно.

- А я поразился: вроде бабы на тебя посматривают и вдруг - пошел кадрить на вокзал... Докатился!

Севе было неприятно воспоминание о вокзальном происшествии - он молчал.

- Почему не снимешь комнату?

- На мою зарплату трудно найти даже угол.

- А на ужины в кафе "Националь" зарплаты хватает? - вдруг завелся мэтр, заподозрив, что его морочат.

Севе пришлось расшифровать расходы:

- Шесть рублей - чашка кофе, четыре - миндальное пирожное. В месяц триста на ужины в "Национале", - Сева начинал заводиться, - остальные пятьсот - на завтраки и обеды в студийном буфете!

- Не жирно. Значит, Элка мне врала про тебя? - спросил шеф без перехода.

- Не знаю, что она говорила, но я ее вижу только на съемках...

- Ну, сука! Ей хочется доказать, что все хотят ее. Ну, сука!.. А ты не скули, - Ефим Давыдович не любил извиняться, но щедрым быть любил, - я помогу тебе. Кажется, ты этого заслуживаешь!

Мелькнули на экране необычные даже для зрителей тогдашнего Дома кино кадры из "Пепла и алмаза".

Герой фильма умирал на помойке.

Киношный народ повалил из зала, обсуждая непривычное зрелище.

Ефим Давыдович сразу засек ладную фигуру Тамары, а потом уже и Севу, который шел рядом, активно внедряя свое мнение о картине.

- Сева! - окликнул мэтр и продолжил, только когда парочка приблизилась к нему: - Не зря я тебе билет в Дом кино дал. У тебя есть вкус... представь.

- Знакомьтесь, - выдавил от неловкости Сева.

- Тамара Фролова. - Она кивнула.

- Ефим Давыдович. - Мэтр первый протянул мягкую ладонь, небрежно бросив Севе: - А ты не промах, может, это самого Фролова дочь?

- Да. Самого, - за Севу ответила Тамара.

Мэтр излишне горячо потряс ее руку и продолжил непривычным для него лебезящим тоном:

- Передайте папе приветы... И напомните: мы встречались, когда я снимал... В его области... Он очень помогал! Скажите, я позвоню его помощнику...