Андрей Константинов - Дело о картине Пикассо

— Пусто. Козлов и два мужика на общем плане. Ничего не разглядеть. И черный «опель».

— Номер?

— Хрена с два.

— Пустой?

— Номер-то? — не понял я.

— «Опель»!!! — заревел шеф, и я физически почувствовал, как моя бедная голова трещит по швам.

— Вроде пустой…

— Вро-о-оде…— передразнил Обнорский. — Вроде — у бабки на огороде: то ли сморчок, то ли дедок без порток! Катись! И запомни, нам нужна не только кассета, а тот, кому она понадобилась.

Я побрел к дверям, мысленно умоляя кого-нибудь позвонить Обнорскому и отвлечь его от моей жалкой фигуры. С бухлом надо завязывать. Это была моя самая частая мысль за последние несколько лет.

На НТВ все было так же, как накануне — народ сидел за компьютерами и ожесточенно печатал, Лариса тарахтела по телефонам, Петров ломал принтер. Придумав какую-то дурацкую байку, я осторожно расспросил их о стажере — никто его не вспомнил. При этом оказалось, что в данный момент на студии стажировалось несколько человек. После непродолжительной консультации с Ларисой выяснилось, что все они — студентки журфака.

Я подошел к Шилькину, яростно ругающемуся о чем-то с Махмудом, и, дождавшись бурного финала, поздоровался:

— А, ты…— Илья явно чувствовал себя не лучше меня. — Привет.

— Материал еще нигде не всплывал? Ну у конкурентов каких-нибудь?

— Нет. А у тебя как успехи?

— Пока никак. Илья, что за стажер здесь крутился в день убийства? Вчера был разговор.

— Стажер? Вчера? — Ему не очень хотелось вспоминать про «вчера». — Не помню… А что, напал на след?

— Есть одна версия…— солидно обронил я, хотя все это пока было чепухой.

Я поинтересовался у присутствующих, не нужны ли кому мои услуги, был отпущен до поры до времени и поплелся в видеотеку.

— Помощь не нужна? — спросил я у Воробьевой.

— Угу, — неопределенно отозвалась она, что-то помечая в блокноте..

— «Угу» в смысле «нет» или «угу» в смысле «да»?

— «Угу» в смысле «чего надо»? — Она посмотрела на меня как на кретина.

— Консультация, — мирно сказал я.

— Легко! — Она подошла к компьютеру и, что-то пролистав, нажала на кнопку. Из принтера вылез листок, который она тут же сунула мне.

— Это что? — спросил я.

— Как что? — Она сверилась с информацией на мониторе. — Сюжет «Консультация» Андрея Фурцева. Мастер 311, код 14.35. Что, не так?

Мне потребовалось некоторое время, чтобы оценить ее профессионализм и не разоржаться.

— Да нет, я не то имел в виду. У меня пара вопросов.

— А. Ну давай. Только побыстрее.

— Все, работающие тут, могут держать в руках кассету, не вызывая вопросов?

Она немного подумала.

— Да нет. Кассеты в руках может держать либо монтажер, либо оператор, либо корреспондент. Остальным они вроде без надобности. Хотя и редактор может что-то отсмотреть, да и режиссер. С другой стороны — перед самым эфиром? Не знаю. Выходит, что все…

— Может, стажер какой-нибудь? — ужасно мне хотелось, чтобы хоть кто-то вспомнил этого стажера. — Просто я вот думаю: человек взял кассету перед выпуском и пошел с ней в аппаратную, перемонтировать. Туда мог зайти в этот момент кто угодно. И спросить, чего это ты, мол, тут делаешь?

— Если это не монтажер. Или не оператор, который может сказать, что отсматривает снятый материал.

Значит, все-таки монтажер или оператор…— Понятно, что из двух подозреваемых — Майкла и Дениса — мне меньше нравился Майкл. — А вот стажер, тот, худенький. До меня здесь был…

Воробьева прищурилась.

— Не нравится мне этот разговор. Ты что — сыщик, что ли?

— Я хочу найти кассету. А вы?

— Я тоже, — сказала она, вздохнув.

— Тогда дайте мне еще разок посмотреть то, что осталось на пленке. Ну тот «первый кадр».

Воробьева сняла с полки кассету и протянула мне:

— На, — и убежденно добавила: — Сыщик!

По дороге в аппаратную я разыскал Шилькина и заставил его оторваться от увлекательного просмотра выпуска новостей конкурентов. Мне нужен был список всех стажеров, которые могли находиться на студии вчера утром, охранник послал меня куда подальше, и мне уже порядком надоело «работать под прикрытием». Илья долго не мог понять, о чем идет речь, поскольку все время косился на экран и то и дело вскрикивал: «Хрен вам!», «А мы это три дня назад дали!», «Тухляк!» и что-то еще в том же духе. После чего, вникнув, наконец, в суть дела, потащил меня к охраннику и так наорал на бедного старика, что через полминуты у меня на руках был листок с четырьмя фамилиями. Ни одной мужской среди них не было. Нужно было идти к Майклу.